Нобелевская премия по литературе была присуждена в 2019 году сразу двум авторам: польской писательнице и австрийцу Петеру Хандке. И если по поводу Токарчук немецкие масс-медиа высказались исключительно в позитивном ключе, то награждение Хандке самой престижной мира премию вызвало скандал. Петер Хандке — автор ряда произведений о , о событиях, предшествовавших ей и за ней последовавших. Его попытка «понять» Сербию и сербский народ в этом конфликте видится многими как попытка оправдать военные преступления и его последователей.
В 1996 году он публикует полемические путевые записки «Зимняя поездка по Дунаю, Саве, Мораве и Дрине, или Справедливость для Сербии», чуть позже выходит «Летнее дополнение к зимней поездке». В них он выразил сомнение в том, что сербы убили такое количество боснийский мусульман, как сообщали западные СМИ (в 2007 году расценил как геноцид), и высказал предположение, что одно из крупнейших нападений на мусульман в Сараево организовали их собственные лидеры, чтобы вызвать ненависть к сербам у мирового сообщества. Бомбардировки Югославии силами НАТО в 1999 году он сравнивал с Холокостом и говорил, что ни один народ в Европе не пострадал в XX веке, как сербский. Говоря о своем отношении к югославским событиям, Хандке утверждал, что стремился дать слово тем, у кого право на высказывание отнимает господствующий дискурс. При этом оценки некоторых событий, которые он давал в текстах и публичных выступлениях, менялись с течением времени.
Не получится ли так, что главная литературная премия мира отдана в этом году автору, отрицающему геноцид и выступающему в поддержку диктатуры? И что может сказать оппонентам сам Хандке? Ответы на эти вопросы ищут немецкоязычные журналисты. dekoder отобрал самые интересные фрагменты из этих дебатов.
Саша Станишич: Остается только ложь
Сразу после новости о том, что Нобелевская премия по литературе присуждена Петеру Хандке и Ольге Токарчук, Немецкую литературную премию за роман «Происхождение» (Herkunft, 2019) получил Саша Станишич. В девяностые годы Станишич вместе с матерью-мусульманкой бежал из боснийского Вишеграда в Германию. В благодарственной речи при вручении премии во Франкфурте Станишич резко раскритиковал Хандке и категорически не согласился с утверждением, что тот пытался занять более взвешенную позицию в отношении Сербии:
Хандке в своем тексте о моем родном Вишеграде описывает боевиков, которые ходили босиком и поэтому якобы никак не могли совершить преступлений, которые они совершили. Он эти преступления не упоминает, как и то, что предводитель боевиков по имени сидит сейчас пожизненно в тюрьме за преступления против человечества. Он ни словом не упоминает о жертвах. Он говорит, что таких преступлений просто не могло быть. Но они были. Я поражен, что за такое можно дать премию. [...]
Я пришел сюда в честь другой литературы. Я радуюсь за вторую часть Нобелевской премии. Я радуюсь и поздравляю Ольгу Токарчук. Я чествую литературу, которая на все имеет право и на все готова, чтобы при помощи языка принять участие в политической борьбе. И я чествую ту литературу, которая при этом не становится циничной, не лжет и не держит нас, читателей, за дураков [...]
In seinem Text, der über meine Heimatstadt Višegrad verfasst worden ist, beschreibt Handke unter anderem Milizen, die barfuß nicht die Verbrechen begangen haben können, die sie begangen haben. Diese Milizen und ihren Milizenanführer, der Milan Lukić heißt und lebenslang hinter Gittern sitzt, wegen Verbrechen gegen die Menschlichkeit, erwähnt er nicht. Er erwähnt die Opfer nicht. Er sagt, dass es unmöglich ist, dass diese Verbrechen geschehen konnten. Sie sind aber geschehen. Mich erschüttert so was, dass so was prämiert wird. [...]
Ich stehe hier, um eine andere Literatur zu feiern. Ich feiere die anderen 50 Prozent. Ich feiere Olga Tokarczuk. Ich feiere eine Literatur, die alles darf und alles versucht, auch gerade im politischen Kampf mittels Sprache zu streiten. Ich feiere Literatur, die dabei aber nicht zynisch ist, nicht verlogen und die uns Leser nicht für dumm verkaufen will [...].
оригинал, опубликован 14.10.2019
Facebook/Peter Trawny: Мораль vs. эстетика?
Философ Петер Травны, основатель первого в немецкоязычных странах Института Хайдеггера, обсуждает в фейсбуке вопрос соотношения искусства и морали:
оригинал, опубликован 26.10.2019
ORF/Миранда Якиша: Многие сербы не хотят огульного оправдания
Миранда Якиша, профессор кафедры южнославянской литературы и культурологии Университета Вены, в эфире ORF доказывает, что никакой взвешенной позиции в отношении Сербии Хандке не занимал:
Я не могу простить Хандке, я действительно не могу ему простить, …[...] или, скажем корректнее, не могу простить этого его текстам: [...] Он создает фигуру всезнающего повествователя, которому все всегда виднее. Ему виднее, чем международному трибуналу; виднее, чем кропотливо работающим историкам, собравшим тысячи томов архивных дел; и ему виднее даже, чем криминалистам, которые в Сребренице по частям собирали скелеты убитых. И это очень показательно.
Меня не занимают разговоры на тему: «Хандке был на похоронах Милошевича, Хандке ездил в гости к». Дело совершенно не в этом, а в том, что в литературном тексте есть вещи, которые у меня в голове не укладываются. Как у него язык повернулся делать такие утверждения, занимать такую позицию? [...] Мы можем с полным правом спросить: как он может выступать с такими заявлениями, если он сам даже сейчас никак не может доказать их истинность? [...]
И еще одно важное обстоятельство: Хандке защищает Сербию, но при этом многие сербы, которых я знаю, — вы могли бы с ними поговорить — чувствуют, что это огульное оправдание совершенно неуместно. Они этого совершенно не хотят, потому что у них перед глазами как раз гораздо более сложная картина, чем та, которую создал Хандке.
[...]
Was ich dem Handke übel nehme, was ich ihm wirklich übel nehme, …[...] aber ich nehme es, sagen wir korrekter seinen Texten übel: [...] Er weiß alles besser. Er ist smarter, dieser Erzähler, als die internationale Gerichtsbarkeit, er ist smarter als die ausgiebige historische Forschung, die später Tausende von Aktenordnern füllen wird, und er ist sogar smarter als die Forensiker, die dort die Srebrenica die Skelettteile der Ermordeten zusammensetzen mussten. Und das ist manifest.
Mir geht es gar nicht um die Diskussion: „Handke war auf der Beerdigung von Milošević, und er hat Karadžić besucht.“ Das interessiert mich alles gar nicht. Aber in den literarischen Texten stehen Dinge, von denen ich nicht weiß, [...] wie er sich dazu aufschwingen konnte, dort Aussagen zu machen, Positionen zu ergreifen. [...] Das ist eine Frage, die man sich schon berechtigt stellen darf: Wie kommt er dazu Aussagen zu machen, deren Wahrheitsgehalt er selbst zu diesem Zeitpunkt auch nicht prüfen kann?
[...]
Was aber angemerkt werden muss: In dieser Serbienverteidigung nimmt Handke auch viele Serben, die ich kenne, viele, mit denen Sie sprechen könnten, die sich von seinem pauschalen Freispruch unangemessener Weise mit einbezogen fühlen. Die möchten das gar nicht, denn die sehen die Sache auch differenzierter, als er das getan hat.
оригинал, опубликован 22.10.2019
«Die Furche». Дух противоречия и даже злость
Хандке как «защитник Сербии» — тема статьи, вышедшей в австрийском еженедельнике «». Автор статьи, Лотар Штрук, написал о Хандке две книги:
Он обнаруживает некую общность, хоть и запуганную, но упрямую в своей убежденности, что мир обходится с ней несправедливо. При этом он не устает повторять — раз за разом, как заезженная пластинка, — и в других своих книгах о Сербии: он не «за» сербов, он «с» ними. Мало кто ощущает разницу.
[…]
Никто не обязан любить все книги Хандке о Югославии. И, конечно же, легко понять всех тех, кто не принял его присутствия на похоронах [Милошевича]. Сам Хандке пишет в своей записной книжке, что в обществе «жутких опереточных генералов» ему было не по себе. Многое делалось из чувства противоречия, даже от злости. Ему незнакомы стратегия и тактика.
[...]
Первые реакции после объявления нобелевских лауреатов свидетельствуют: снова вскрылись старые раны. Удивительно, но никого не волновало то, что нобелевский лауреат 2005 года занимал еще более радикальную позицию по отношению к войнам в Югославии. Пинтер даже организовал петицию за освобождение из-под ареста Милошевича, в чьей невиновности он был убежден. Хандке этой петиции не подписывал.
Handke entdeckt eine einerseits verschüchterte, aber auch trotzige Gemeinschaft, die sich von der Welt ungerecht behandelt fühlt. Dabei fast gebetsmühlenartig – auch in anderen Büchern zu Serbien – das Bekenntnis, nicht „für“ die Serben zu sein, sondern „mit“ ihnen. Der Unterschied wird kaum wahrgenommen.
[…]
Man muss nicht alle Jugoslawien-Bücher Handkes goutieren. Und ja, es ist verständlich, wenn man sich an der Reise zum Begräbnis stößt. Handke selber schreibt in seinem Notizbuch, dass er sich unwohl in der Gesellschaft der „Popanz-Generäle“ fühlt. Einiges geschah aus Trotz oder sogar Wut. Strategisches oder taktisches Vorgehen kannte er nicht.
[...]
Die ersten Reaktionen nach der Nobelpreis-Verkündung zeigen: Die Wunden werden wieder aufgerissen. Erstaunlich, dass beim Literaturnobelpreis 2005 für Harold Pinter kaum jemand auf dessen noch schärfere Position zu den Jugoslawien-Kriegen eingegangen war. Pinter hatte sich sogar in einer Petition für die Freilassung von Milošević eingesetzt, den er für unschuldig hielt. Handke hat diese Petition nicht unterschrieben.
оригинал, опубликован 16.10.2019
: Язык сербского национализма
Профессор литературоведения из Берлина Юрген Брокофф, напротив, критикует решение Нобелевского комитета и видит в текстах Хандке неразрывную связь идеологии и языка:
Пора осознать опасность, которая может исходить от автора такого масштаба, как Хандке. Его идеология проявляется в мнимо второстепенных деталях и использует чисто литературные средства. Изощренность этих приемов выводит его тексты далеко за рамки допустимого. Мало кто из авторов, писавших на немецком языке после Второй мировой войны, позволял себе такое. Эта идеология не просто живет параллельной жизнью с — безусловно значительным — литературным творчеством, но и глубоко проникла в него. В этом нельзя не увидеть повод для беспокойства.
Es wird Zeit, sich bewusstzuwerden, dass von einem Autor solchen Ranges wie Handke eine Gefahr ausgehen kann. Seine auf vermeintliche Nebensächlichkeiten ausweichende, literarische Mittel einsetzende Ideologie gehört, gerade weil sie so subtil verfährt, zu den problematischsten Entgleisungen eines deutschsprachigen Autors nach dem Zweiten Weltkrieg. Dass diese Ideologie nicht nur neben einem - fraglos bedeutenden - Werk existiert, sondern tief in dieses Werk hineinragt, sollte ein Anlass zur Beunruhigung sein.
оригинал, опубликован 15.07.2010
Die Zeit/ Петер Хандке: «Вы играете в трибунал?»
В интервью газете Петер Хандке так определяет свою позицию:
оригинал, опубликован 20.11.2019
