В фильме «Рокки» есть сцена, когда главный герой, боксер Рокки Бальбоа, впервые приводит к себе домой застенчивую продавщицу Адрианну: отпирает дверь, заталкивает свою спутницу внутрь и первым начинает раздеваться. Оставшись в джинсах и майке, он с вызывающим видом демонстрирует свой мускулистый торс. Девушка явно чувствует себя не в своей тарелке, она в нерешительности стоит у двери, не сняв даже пальто и шапочку. Рокки подходит к ней, Адрианна хочет выйти, но он резко захлопывает дверь, зажимая ее в углу и обеими руками закрывая путь к выходу. Затем целует ее. И она, в конце концов, покоряется. 

И что это? Соблазнение? Или домогательство? Может, в наше время Рокки Бальбоа за такое судили бы? Фильм, вышедший на экраны в 1976 году, сегодня заставляет крепко призадуматься. В любом случае, сложно себе представить, что в 2024 году лента с подобными сценами могла бы получить три «Оскара». Профессор уголовного права Марсель Александр Ниггли уверен в одном: «В соответствии с сегодняшним уголовным законодательством о половых преступлениях в действиях Рокки содержится состав преступления. Он обязан был остановиться раньше». С юридической точки зрения тот факт, что в итоге женщина, очевидно, осталась всем довольна, ничего не меняет. «Преступление уже совершено. Если бы она на следующий день рассказала об этом подруге, а та сообщила в полицию, за данное преступление можно было бы привлечь к ответственности и назначить уголовное наказание», — заключает профессор Ниггли. 

Секс — это не определение из уголовного права 

Короткая сцена из «Рокки» иллюстрирует, насколько изменилось отношение к сексуальности в нашем обществе за последние пятьдесят лет. В глазах наших родителей Рокки и Адрианна просто играли свои гендерные роли, заданные современной культурой: он завоевывает ее, она робеет. В такой парадигме женское «нет» было, так сказать, частью прелюдии. Сегодня секс без согласия — это уголовное преступление. После 1 июля 2024 года, когда в силу вступили поправки к уголовному законодательству о сексуализированном насилии, это стало еще более очевидным. Если раньше изнасилование или принуждение к сексуальной связи было наказуемо в случае какого-либо воздействия на жертву — например с помощью угроз, насилия или психологического давления, — то теперь достаточно лишь того факта, что контакт происходил против воли жертвы или жертва находилась в состоянии шока. 

Понятное дело, едва ли кто-то станет резко менять свои сексуальные привычки из-за только что принятого закона. Большинство людей по умолчанию исходит из того, что, находясь в постели с партнером или партнершей, они уже заручились его или ее согласием на секс. А если что не так, они сразу поймут. Даже если речь идет о сексе с едва знакомым человеком из тиндера. Но так ли это на самом деле? В исследовании 2019 года, проведенном по заказу Amnesty International, 22% женщин старше 16 лет в Швейцарии заявили, что они лично сталкивались с действиями сексуализированного характера против своей воли. Так что же происходит за закрытыми дверями спален в этой стране? Бывает ли секс, который устраивает всех? Вот в чем вопрос. 

Большинство людей по умолчанию исходит из того, что, находясь в постели с партнером или партнершей, они уже заручились его или ее согласием на секс

Нет — значит нет. В уголовном праве границы дозволенного предельно ясны. Однако практика нередко оказывается сложнее, чем теория. Дело в том, что хрестоматийные преступники, внезапно нападающие на незнакомую жертву в лесу или темном переулке, фигурируют лишь в 10% дел об изнасиловании. В подавляющем большинстве случаев преступник и жертва были знакомы. В связи с этим с юридической точки зрения сложно четко и однозначно определить характер волеизъявления сторон. В том числе потому, что в нашем Уголовном кодексе просто-напросто отсутствует определение понятия «секс». В системе уголовного правосудия Швейцарии используется вот какая уловка: «С точки зрения уголовного права, действие сексуального характера — это действие, обладающее сексуальным характером по мнению непричастной третьей стороны», — объясняет профессор Ниггли. Если кто-то помочился на дерево в общественном месте, это непристойно, но это не считается действием сексуального характера, даже если видны гениталии. В то же время мужчина не может схватить женщину за грудь и сказать потом, что он не думал ни о чем сексуальном (если только он не гинеколог, проводящий таким образом необходимый врачебный осмотр). 

Секс — это эволюционное преимущество 

Определение, которое оказало самое сильное влияние на общественное представление о сексе, пришло из биологии. «Секс порождает генетические вариации, и это хорошо. Сперматозоид и яйцеклетка генетически не идентичны отцу и матери», — говорит Аксель Майер, профессор эволюционной биологии из университета города Констанца. По сравнению с размножением клеток путем деления половое размножение арифметически менее выгодно, так как производит потомство лишь половина особей вида, а именно самки. Однако, по словам Майера, в качественном и эволюционном смысле это — огромное преимущество. 

Пока все просто. Секс — это половой акт. А половой акт — это секс. Но почему тогда существует гомосексуальность? А как же оральный секс и мастурбация? На самом деле все эти варианты долгое время были запрещены или, по крайней мере, порицались обществом. В определенных кругах так происходит по сей день, хотя у эволюционной биологии есть объяснение и для них: женщины фертильны лишь несколько дней в месяц, но секс в любой форме помогает укрепить связь в паре и тем самым способствует сохранению вида. 

Только вот продолжение рода может совершаться и в результате изнасилования, но сегодня никто не осмелится назвать это сексом. Ведь человек — это не только природа, но и культура. Причем именно в вопросах сексуальности культура всегда поднимала голос. Сначала секуляризация общества сняла с секса печать греховности, затем изобретение противозачаточных средств отделило секс от деторождения, и, наконец, движение за эмансипацию окончательно сделало секс актом свободной воли. 

Секс — это политика 

Соответственно, кого, когда и как мы любим, зависит не только от эволюционного развития и личных предпочтений, но в не меньшей степени и от социально-культурных условий. Секс — это основа интимной жизни, однако при этом он крайне политизирован. Причем он был таким еще до наступления феминизма, который все личное сделал публичным, но с тех пор — особенно. 

Что такое секс? Когда дети задают этот вопрос родителям, стандартный ответ обычно начинается со слов: «Когда взрослые очень любят друг друга…» Однако в жизни взрослых даже этот зачин не соответствует действительности: сила секса не всегда ограничена любовью. Несмотря на то, что религия и общественная мораль издавна стремились загнать его в упорядоченное русло брака или хотя бы гетеросексуальности, никогда и нигде ничего не выходило. Даже церковным деятелям, давшим обет безбрачия, одной любви к Иисусу порой было недостаточно.  

Так какую же роль играет секс в современном обществе и какие потребности он удовлетворяет, если речь больше не идет исключительно о продолжении рода? Поездка на автобусе в пригород Цюриха к известному сексологу Каролине Бишоф позволяет убедиться как минимум в том, что секс, эта «самая прекрасная мелочь в мире», встречается сегодня буквально везде. В киоске на остановке Клусплац мы видим обложку газеты Blick с фотографией Ким Кардашьян в облегающем леопардовом бикини, а на выезде из города замечаем, что кто-то нарисовал пенис поверх морковки на рекламном плакате [супермаркетов] Coop «Miini Region». И дальше, когда едем по пригородам, у каждой автобусной остановки всегда можно найти граффити со словом на букву F, хотя домов становится все меньше и меньше. 

Культуролог Беате Абсалон из Германии исследует вездесущность секса в своей недавно вышедшей книге «Not Giving a Fuck». Она убеждена, что секс стал залогом счастья и успеха, по которому определяется ценность человека и его идентичность. Исходя из того, что у человека в сексе есть, а чего — нет, мы судим, насколько он свободен и крут, ханжа ли он или секси. И даже делаем вывод о его мужественности или женственности.  

Неудивительно, что причины, по которым люди занимаются сексом, чрезвычайно разнообразны. Американские психологи Синди Местон и Дэвид Басс в своем часто цитируемом исследовании 2007 года «Why Humans Have Sex» обнаружили 237 различных мотивов, в том числе: «чтобы избавиться от фрустрации», «от скуки», «чтобы испытать оргазм», «на спор», «чтобы заставить кого-то ревновать», «чтобы быть любимым», «чтобы почувствовать свою силу», «было невозможно сказать “нет”». Даже этих нескольких примеров достаточно, чтобы понять: секс — дело непростое. 

Секс — это вопрос образования 

«В сексе можно выделить несколько составляющих: физическую, эмоциональную и рациональную. Чувства, ощущения и мысли — все это часть секса», — говорит врач Каролина Бишоф, сотрудница Центра междисциплинарной сексологии и медицины в Цюрихе, изучавшая сексологию в США. По ее словам, в нашем западном мире, где принято разделять телесное и духовное, в первую очередь необходимо развивать способность воспринимать собственное тело. «Считается, что сексуальность — это нечто естественное, чем все обладают по умолчанию. На самом же деле врожденная сексуальность ограничивается исключительно половым актом, а это умеют даже собачки». Всему остальному — эротике, прикосновениям, возбуждению, соблазнению и игре — нужно учиться. Для примера возьмем актуальную проблему, с которой сексолог часто сталкивается на практике: тот факт, что сегодня мужчины гораздо чаще жалуются на отсутствие полового влечения, связан с определенным давлением на них в сексуальном плане. Причем нередко роль здесь играет потребление порнографии. На фоне визуальных образов из порно юноши, не обладающие большим опытом в реальных отношениях, теряют способность к эротизации «нормальных женщин из плоти и крови». Этому приходится учиться. 

Cекс стал залогом счастья и успеха, по которому определяется ценность человека и его идентичность

Вторая серьезная проблема, по мнению Бишоф, заключается в обете молчания, которым словно окутаны вопросы, связанные с сексом. А ведь «чтобы достичь согласия в полном смысле слова, люди сначала должны осознать, что им нравится, а что нет, а затем суметь выразить свои предпочтения». Бишоф много лет проводила тренинги для медиков, обучая их вести разговор с пациентами на темы секса. Она убеждена, что, несмотря на повсеместность секса, очень многие люди не в состоянии объяснить, что именно их возбуждает, а что нет. В нашем обществе не хватает языка, которым можно было бы рассказывать о сексуальности. В итоге мужчина может предположить, что женщине наверняка понравятся те прикосновения, которые нравятся ему самому. А женщина, чувствуя его влечение, не станет возражать либо из стыда, либо из страха разочаровать. «Когда человек чувствует, что над ним совершили насилие, это не всегда результат того, что к его или ее “нет” отнеслись без достаточного уважения. Порой пострадавшие лишь через некоторое время понимают, что сами позволили перейти собственные границы или делали что-то исключительно из желания соответствовать чьим-то чужим представлениям», — объясняет Бишоф. И одними поправками к уголовному кодексу здесь не обойтись.  

Секс — это наполовину слова 

Наглядный пример иного подхода — виды секса, которые в принципе невозможны без разговора: например, бондаж, или садомазохизм, как его называли раньше. Сегодня эта практика носит название БДСМ. За четырьмя буквами скрываются три сокращения: Bondage & Discipline (бондаж и дисциплина), Dominance & Submission (доминирование и подчинение) и Sadism & Masochism (садизм и мазохизм). «На любой БДСМ-встрече основное значение имеют разговоры, или переговоры, как мы их называем. На них уходит половина времени», — говорит 40-летний мужчина из восточной Швейцарии, который просит называть себя Тоторо. Он входит в совет швейцарского БДСМ-клуба и общается с нами вместе со своим коллегой под псевдонимом Кот. 

Игра, или сессия, как ее называют сами участники, делится на три части. Первая часть — это переговоры: кто чего хочет, кто что делает? Например, одна сторона предпочитает веревки, другая — наручники. Вся процедура сессии подробно обсуждается, обо всем необходимо договориться. В частности, согласовать так называемое стоп-слово (своего рода аварийный тормоз). Вторая часть — это, собственно, сама сессия. А третью часть Тоторо и Кот называют aftercare. Этот этап также обсуждается заранее: возможно, кто-то захочет пообниматься после или съесть шоколадку. «Сессия состоит примерно на 50 процентов из разговоров, на 30 процентов из игры и на 20 процентов из aftercare», — говорит Кот. 

На любой БДСМ-встрече основное значение имеют разговоры. На них уходит половина времени

В БДСМ акт деконструируется, отдельные его части обсуждаются и определяются. «Ничего не мешает поступать так же и в обычном ванильном сексе, — говорит Тоторо, — но там это практически никогда не практикуется». Иными словами, БДСМ можно назвать своего рода авангардом эпохи, в которой вопрос взаимного согласия доминирует в общественной дискуссии о сексуальности и связанных с ней отношениях власти. 

Секс — это еще и воспитание 

Но как человек может научиться отличать то, чего он действительно хочет, от того, что ему (или ей) кажется, что должен хотеть? Как освободиться от социальных ожиданий и ограничений? Несмотря на то, что ролевые модели мужчин и женщин за последние пятьдесят лет претерпели значительные изменения, устоявшиеся образы по-прежнему влияют на представления о том, что считать в сексуальном плане подобающим для обоих полов. О чем свидетельствует и визит к Лило Гандер, специалистке по половому воспитанию, принявшей нас в уютном офисе, расположенном в модном 4-м округе Цюриха. Гандер уже больше двадцати лет работает в экспертном центре под названием Lust und Frust («Радость и грусть»), а последние шесть лет возглавляет это подразделение муниципальной медицинской службы для школьников. Здесь сначала в шестом классе, а затем еще раз в средней школе, по отдельности с мальчиками и девочками, обсуждают вопросы сексуальности, телесности, чувств, влюбленности и пубертата.  

На протяжении многих лет представления и опасения детей и подростков остаются на удивление неизменными, хотя, казалось бы, теперь на переменах все говорят о сексе и показывают друг другу откровенные фото на смартфонах. Скажем, и сегодня, когда молодых людей просят написать на карточках свои пожелания по поводу флирта, мальчики часто пишут, что им кажется странным, когда девушка делает первый шаг. А девушки считают, что парень должен попробовать познакомиться с ними несколько раз. «Я всегда добавляю: “Ты можешь сразу сказать, чего ты хочешь. А еще ты сама можешь сказать ему, если он тебе понравился”», — рассказывает Гандер. 

Главный ее совет всегда один: говорите друг с другом! Не переставайте делать это. В Lust und Frust сексуальный опыт иллюстрируют наподобие светофора. Согласно этой схеме, в сексуальной жизни человека в равной степени участвуют мозг, сердце и половые органы. И когда речь заходит о сексе, ни одна из этих трех частей не должна гореть красным. Везде должен быть либо зеленый свет, либо в крайнем случае — желтый. Желтый допустим потому, что основная дилемма с сексуальностью как раз заключается в том, что по-настоящему открыть и узнать, что вам нравится, а что нет, можно только дойдя до определенной границы. Что же такое секс? Детям и подросткам ответить на этот вопрос еще сложнее, чем взрослым, говорит Лило Гандер. Например, очень многие из них, по ее словам, не включают в это понятие оральный секс. 

Секс — это про «все возрасты покорны» 

В общем, дети определяют секс так же, как Билл Клинтон, который в 1998 году пытался выпутаться из скандала со своей стажеркой Моникой Левински, ограничив определение секса исключительно половым актом. В наше время, после кампании #MeToo, бывший президент США, вероятно, так легко не отделался бы. Одно из достижений #MeToo — то, что сексуальные домогательства перестали восприниматься как мелкие правонарушения. Люди осознали, что их положение в структурах власти сильно влияет на вопрос согласия и, соответственно, на трактовку действий сексуального характера. 

Однако социальные ожидания и ролевые модели засели в спальне. Они доминируют в сексе, особенно в тот период жизни, когда молчат больше всего: в пожилом возрасте. Пробел в наших эмпирических знаниях относительно сексуальности во второй половине жизни резко контрастирует с той важностью, которую эта группа населения имеет для общества. Если тема сексуальности не проявляется при клинической диагностике какого-либо заболевания, то в этом возрасте ей практически не уделяется научного внимания. Создается впечатление, что вместе с человеком на пенсию выходят и его половые органы. Между тем исследование, проведенное в 2003 году при поддержке Швейцарского национального научного фонда, показало, что секс остается актуальным для трех четвертей пожилых людей в Швейцарии, а интерес к нему снижается лишь к 75 годам. «Но существует разрыв между желанием и реальностью, — говорит Коринна Хафнер Уилсон, руководительница отдела помощи на дому организации Pro Senectute. — В первую очередь, от отсутствия партнера страдают женщины. В этой возрастной группе женщины составляют большинство, и если они не занимаются сексом, то это, вопреки расхожим стереотипам, далеко не всегда связано с отсутствием интереса». Несмотря на эротические желания, на консультациях тема секса затрагивается редко.

Создается впечатление, что вместе с человеком на пенсию выходят и его половые органы

В упомянутом опросе есть одна цифра, которая бросается в глаза и может объяснить сложившуюся ситуацию: 37% женщин и 28% мужчин получать удовольствие от сексуальной жизни мешают строгие моральные представления, усвоенные в процессе воспитания. Так, по словам Хафнер Уилсон, пожилые мужчины сами подвергают себя давлению, отождествляя полноценный секс с безупречной эрекцией. То есть именно в пожилом возрасте эротическое удовольствие зависит от широты определения секса. Американка Джоан Прайс, признанная экспертка по вопросам секса в пожилом возрасте, написавшая несколько бестселлеров на эту тему, считает: «Секс — это получение удовольствия от того, что другие даже не сочтут сексом. Например, от объятий в теплой ванне». В 70 лет половые органы уже функционируют иначе, чем в 20, но, возможно, именно это поможет наконец-то отбросить представления общества о том, каким может, должен и обязан быть секс. 

Секс — это моральный риск 

«Говорите друг с другом», — наставляют секс-педагоги города Цюриха. «Говорите друг с другом», — рекомендуют представители БДСМ-сообщества. «Говорите друг с другом», — к такому же совету пришла и профессор философии из Франции Манон Гарсия, написавшая на волне #MeToo и дебатов о сексуализированных преступлениях целую книгу о понятии согласия в сексе под названием «Разговор полов. Философия одобрения». Она стремится к комплексному подходу, обращаясь и к Канту, и к Мишелю Фуко, и даже к БДСМ-практикам, и приходит к выводу: «Секс сопряжен с моральным риском». Дело в том, что власть и доминирование всегда были и до сих пор остаются неотъемлемой частью сексуальности и сексуального влечения. Это справедливо не только для гетеросексуальных отношений, но и для них тоже. В условиях патриархата вопрос согласия в сексуальной жизни долгое время имел значение только для женщин: «Мужчина ни с чем соглашаться не должен, он просто действует, — пишет Гарсия. — Нам необходимо научиться эротизировать равенство, а не власть». 

Главный совет всегда один — говорите друг с другом!
Не переставайте делать это

Конечно, Гарсиа отдает себе отчет в том, что решение не всегда принимается свободно, а волеизъявление не всегда искренне. Что люди занимаются сексом по самым разным причинам, что порой они соглашаются на секс, потому что слишком устали или просто из жалости. Именно поэтому так важно осознать, что «моральная оценка сексуальности не может быть бинарной» и не все морально сомнительные формы секса подлежат наказанию. 

Если мы хотим эротизировать равенство, без дискуссии нам не обойтись. Тут возникает проблема: секс рискует превратиться в прагматичное обсуждение процесса с целью взаимовыгодного обмена сексуальными услугами. И тогда мы потеряем такие неотъемлемые части Эроса, как острота и неожиданность. Тем не менее Манон Гарсия убеждена, что без диалога никак: если наша цель — борьба с гендерным неравноправием при сохранении сексуальной автономии каждого человека, то «согласие, понимаемое как разговор об эротике, несомненно, — будущее любви и секса». 

И тут внезапно выясняется, что современная мыслительница-феминистка говорит примерно то же, что и основатель Playboy Хью Хефнер, принадлежавший совсем другой эпохе и сказавший однажды: «Секс происходит между ушей, а не между ног».