В июне российские власти объявили «нежелательными организациями» три немецкие НКО: Deutsch-Russischer Austausch e.V. («Немецко-русский обмен»), Zentrum Liberale Moderne gGmbH (Центр либеральной современности, сокращенно — «Либмод»), Forum Russischsprachiger Europäer e.V. («Форум русскоязычных европейцев»). С этого момента их деятельность в России запрещена, а сотрудничество с ними грозит россиянам уголовной ответственностью. Этот шаг удивил многих экспертов: до сих пор в перечень «нежелательных» попадали в основном структуры, имеющие отношение к США, а сотрудничество с Германией воспринималось как относительно «безобидное», с точки зрения российских властей. Что изменилось теперь? Почему именно эти организации попали в список? Ждет ли то же самое другие немецкие НКО в России? Восемь вопросов и восемь ответов немецкого исследователя Фабиана Буркхардта — просто листайте.
2. Чем отличаются эти организации друг от друга?
4. Почему из многих немецких НКО были выбраны именно эти три?
5. Другие немецкие НКО тоже должны чувствовать себя в опасности?
6. Но какие-то закономерности все же просматриваются?
7. Как решение властей России повлияет на отношения с Германией?
8. То есть это сигнал «наружу» — немцам, которые хотят работать с Россией?
1. Недавно три немецкие НКО объявлены «нежелательными организациями». Что это за организации? Какие проекты они вели в России?
«Немецко-русский обмен» (DRA) — старейшая из трех НКО, основана в 1992 году для поддержки демократического развития России. С тех пор она реализовала в России, а также в Восточной и в Центральной Европе множество проектов, направленных на укрепление международного взаимопонимания. С 2014 года DRA активно участвует в разрешении конфликта в Восточной Украине.
«Форум русскоязычных европейцев» в Германии был учрежден в 2017 году политологом и социологом Игорем Эйдманом, двоюродным братом убитого в 2015 году оппозиционного политика Бориса Немцова. Как видно из названия, организация ориентируется на жителей Германии, говорящих по-русски. «Форум» борется с тем, что путинская Россия присваивает себе право говорить от лица всех россиян, и пытается остановить «продвижение путинизма в Европу».
Наконец, Центр либеральной современности («Либмод») был создан в 2017 году Ральфом Фюксом, бывшим сопредседателем правления Фонда имени Генриха Белля, и Марилуизе Бек — многие годы она была депутатом Бундестага от «Зеленых» и отвечала за внешнеполитические связи своей партии с Восточной Европой. Организация позиционирует себя как «независимый аналитический центр, форум для дебатов и проектное бюро» и видит свою миссию в том, чтобы противодействовать кризису либеральной демократии. Усилия «Либмода» направлены не только на Россию, но, безусловно, это одно из главных направлений его деятельности, поскольку, с его точки зрения, «Кремль — штаб-квартира антилиберального интернационала». Вместе с деятелями российского гражданского общества «Либмод» занят проектами, посвященными свободе слова в интернете, наследию Андрея Сахарова, изменению климата и зависимости России от ископаемого сырья, правам человека и отношениям России и Запада.
2. Чем отличаются эти организации друг от друга?
Прежде всего, их многое объединяет. Во-первых, все они, очевидно, привержены ценностям либеральной демократии, правам человека и международному праву. Во-вторых, признают за деятелями и организациями гражданского общества безусловное право на самоопределение и возможность выбирать партнеров для совместной работы не под диктовку государства или бизнеса. Тем самым эти немецкие организации отказываются отождествлять Россию с путинской Россией. В-третьих, все три НКО не согласны с тем, что особые отношения России и Германии оправдывают попрание интересов центрально- и восточноевропейских стран. И с момента аннексии Крыма определяющую роль играет отношение к Украине. Кроме того, все три НКО участвовали в совместных проектах с организациями, которые в России объявлены «иноагентами». И наконец, эти организации в разных объемах получали финансирование от министерства иностранных дел Германии, направленное на поддержку взаимодействия с гражданским обществом в России.
Что касается различий, то у «Форума русскоязычных европейцев» меньше проектов, он фокусируется на сетевом взаимодействии и общении между русскоязычными жителями Германии — в частности, в своей группе в фейсбуке. Кроме того, «Форум» и «Либмод» отличаются от DRA тем, что их деятельность более политизирована и в их мероприятиях участвуют российские оппозиционные политики. Сергей Давидис и Владимир Кара-Мурза выступали на площадке «Форума», «Либмод» постоянно сотрудничает с Михаилом Ходорковским и «Открытой Россией» и часто приглашает Владимира Кара-Мурзу.
3. До этого к «нежелательным организациям» были причислены 30 НКО, но немецкая среди них была только одна. Нынешнее решение свидетельствует о том, что в отношениях России и Германии возникли какие-то проблемы?
Германо-российские отношения стремительно ухудшались все последние десять лет. Возвращение Владимира Путина на пост президента в 2012 году похоронило надежды на «Партнерство для модернизации». Аннексия Крыма и война России на востоке Украины стали точкой невозврата — особым отношениям пришел конец. Германия поддержала санкции против России, но одновременно в качестве участника «нормандского формата» демонстрировала готовность к диалогу и стремление к разрешению конфликта. На этом фоне углубленная работа в негосударственном секторе приобретала особое значение для развития двусторонних отношений. Но со временем становилось все сложнее обозначать границу между полем конфликта и областью сотрудничества и не смешивать их.
В 2017 году несколько депутатов Госдумы потребовали объявить «нежелательной организацией» Фонд имени Фридриха Эберта, после того как неловкое высказывание российского школьника во время мемориальной церемонии в Бундестаге вызвало скандал. В 2018 году, перед президентскими выборами, статус «нежелательной организации» получила первая НКО из Германии — «Европейская платформа за демократические выборы» (ЕПДВ). Произошло это, очевидно, в наказание за сотрудничество с движением «Голос», занимающимся наблюдением за выборами и внесенным в России в перечень «иностранных агентов». В 2019 году комиссия Госдумы по расследованию фактов вмешательства иностранных государств во внутренние дела России потребовала отобрать лицензию на вещание у Deutsche Welle за то, что в ее твиттере якобы фигурировали «призывы к несогласованным протестам», а также за «оправдание экстремизма».
Охлаждение отношений ускорилось, когда в 2020 году Алексей Навальный был отправлен на лечение в берлинскую клинику Шарите после покушения, совершенного боевым отравляющим веществом «Новичок». Сергей Лавров утверждал, что Навальный мог быть отравлен уже в Германии или в самолете на пути туда. В апреле 2021 года Москва запретила въезд руководителю берлинской прокуратуры Йоргу Раупаху. Официальная точка зрения российского МИДа: Германия использует Навального для «вмешательства во внутренние дела России» и для «реализации собственных внешнеполитических амбиций в НАТО и ЕС». В частности, накануне сентябрьских выборов в Думу Германия якобы стремится «оказать дестабилизирующее влияние на внутриполитическую ситуацию в России».
4. Почему из многих немецких НКО были выбраны именно эти три?
Однозначного ответа нет. Сами представители немецких общественных организаций могут только гадать о причинах. Никаких предупредительных сигналов не было. Вполне возможно, что российские власти намеренно не дали объяснений, потому что это одна из целей акции — послать предупреждение всем НКО, подтолкнуть их к самоцензуре и более конформному поведению. Согласно официальному обоснованию российской прокуратуры, деятельность этих организаций «представляет угрозу основам конституционного строя и безопасности Российской Федерации». Председатель думской комиссии Василий Пискарев, который занимается вопросами «вмешательства во внутренние дела России», заявил в разговоре с немецким послом Гезой Андреасом фон Гайром в апреле этого года, что три эти немецкие НКО, а также Фонд имени Генриха Белля попали под наблюдение его комиссии, так как оправдывают террористическую деятельность, препятствуют российским проектам в сырьевом и энергетическом секторе, продвигают националистические и сепаратистские настроения, пропагандируют «нетрадиционные ценности» среди молодежи, дискредитируют борьбу России с коронавирусом и пытаются исказить российскую историю, в особенности события Великой Отечественной войны.
Поскольку российская прокуратура никак не обосновала присвоение статуса «нежелательных организаций» именно этим трем НКО, то, во-первых, невозможно точно сказать, какое из обвинений стало решающим, а во-вторых, почему Фонд имени Генриха Белля единственный статуса «нежелательного» не получил.
5. Другие немецкие НКО тоже должны чувствовать себя в опасности?
По многим причинам следует опасаться, что и другие НКО из Германии могут попасть в перечень «нежелательных». Германо-российские отношения все время ухудшаются, и ничто не указывает на подвижки в лучшую сторону. Опасаться этого заставляет и сама бюрократическая логика режима. Роль ФСБ все последние годы растет, а в Совете Федерации и в Госдуме есть комиссии, занятые иностранным влиянием на внутренние дела. Когда эта машина пришла в движение, ее не только трудно остановить — она еще и должна все время «производить» новые угрозы, которые сама же должна будет «устранять». Именно в этом причина ужесточения законов о «нежелательных организациях».
Доказательство от противного подсказывает: как именно работают немецкие НКО и с кем конкретно они сотрудничают, не объясняет в полной мере, почему их объявляют «нежелательными». А значит, российские власти будут действовать на свое усмотрение, а критерии останутся произвольными.
6. Но какие-то закономерности все же просматриваются?
Закономерности есть. Во-первых, предвыборные и выборные периоды: выборы президента в 2018 году, выборы в Московскую городскую думу в 2019 году и выборы в Госдуму 2021 года — в это время риск всегда выше. Во-вторых, особенно рискуют те общественные организации, которые сотрудничают с теми, кто уже объявлен в России «нежелательными» или внесен в списки «иностранных агентов».
В-третьих, похоже на то, что немецкие политические фонды (такие как Фонд имени Генриха Белля), пользуются (пока еще) некоторой защитой — в отличие от организаций гражданского общества. Но как видно, например, из передачи армейского телеканала «Звезда» в мае 2021 года, российские «ястребы» считают политические фонды исполнителями воли немецких спецслужб. Журналисты подчеркивают, что в Беларуси отделений фондов больше нет.
Наконец, органы безопасности явно считают некоторые темы особенно деликатными. Это выборы и наблюдение за ними, протесты и несистемная оппозиция, права человека, санкции, энергетическая политика, в частности природный газ («Северный поток — 2») или атом (Калининград); гендер; Северный Кавказ; Украина (особенно Крым); организации, отнесенные в России к категории «террористических» или «экстремистских» (крымскотатарские, фонды Навального и др.); политическая история (Вторая мировая война, сталинизм).
7. Как решение властей России повлияет на отношения с Германией?
У него пока два конкретных результата: все три НКО были вынуждены свернуть все двусторонние проекты и деловые связи, чтобы не подвергать российских партнеров опасности уголовного преследования. Кроме того, было отменено заседание правления «Петербургского диалога», которое должно было состояться 8 и 9 июля в Москве. Если статус «нежелательных» не будет снят с DRA и «Либмода», которые участвовали в «Петербургском диалоге», то его сохранение в нынешнем формате станет невозможным, поскольку для немецкой стороны разделение на «желательные» и «нежелательные» организации неприемлемо. Возможно, что представителям НКО запретят въезд в Россию, как это произошло в случае директора организации «Европейский обмен» Штефани Шиффер. Под эгидой этой организации работала «Европейская платформа за демократические выборы», и с тех пор, как в 2018 году ее объявили «нежелательной» в России, Шиффер не выдают российскую визу.
8. То есть это сигнал «наружу» — немцам, которые хотят работать с Россией?
В целом, сигнал послан правительству ФРГ и в первую очередь МИДу этой страны, который с 2014 года поддерживает проекты DRA, «Либмода» и «Форума» в рамках программы «Расширение сотрудничества с гражданским обществом стран Восточного партнерства и России». Российское законодательство о «нежелательных организациях» не только усиливает изоляцию гражданского общества, но имеет и экстерриториальный эффект. Фактически поставлен крест на немецкой стратегии по поддержке деятелей гражданского общества вне России, например, с помощью приглашения их на семинары в Берлине. Все труднее также привлекать российских партнеров к межрегиональным проектам с участием, например, НКО из стран «Восточного партнерства». Это законодательство ставит немецкое гражданское общество перед выбором: готово ли оно к самоцензуре ради продолжения своих проектов в России.
В конечном счете эти законодательные акты показывают правительству Германии всю противоречивость его политической линии по отношению к России: с одной стороны, оно вводит санкции и усиливает «устойчивость» (resilience) ЕС — а с другой, пытается налаживать взаимодействие в рамках гражданского общества. Делать то и другое одновременно становится все труднее.
Но главный пострадавший в этой ситуации — независимое от Кремля гражданское общество России. Даже если другие немецкие организации не объявят «нежелательными», многочисленные репрессивные законы — будь то закон об «иноагентах» или об ограничении просветительской деятельности — перекрывают ему кислород.
Автор: Фабиан Буркхардт
Перевод: Люба Гурова
Опубликовано: 20.07.2021
