Медиа

«Что можно противопоставить путинской пропаганде?» Спрашивали? Отвечаем!

Профессор Флориан Тёпфль изучает информационное воздействие российских элит на зарубежную аудиторию, а также взаимодействие новых медиа и политики в странах с недемократическими режимами, в основном на материале из России и постсоветских стран. По просьбе «декодера» он рассказал о тех особенностях российских государственных СМИ, которые позволяют однозначно расценивать их работу как пропаганду.

Источник dekoder

1. Что такое пропаганда?

2. В чем тогда особенности именно российской пропаганды?

3. Согласно опросам, от 10 до 20 процентов немцев тоже думают, что СМИ их обманывают. В чем разница?

4. На враждебном образе «морально разлагающихся “Гейропы” и США», а также на формуле «осажденной крепости» нередко держится легитимность режима Путина. Это, по сути дела, всего лишь неуклюжая конспирология?

5. Многие в России явно верят в подобные мифические заговоры. В чем причина?

6. «Все не так однозначно» — часто можно услышать у Скабеевой, Соловьева и Киселева. Чего они добиваются этой фразой?

7. Как усиливать устойчивость к пропаганде, дезинформации и теориям всемирного заговора?

8. А в России? 


1. Что такое пропаганда? 

Существует множество определений пропаганды. Англоязычная научная литература последних лет понимала пропаганду весьма широко. Например, часто встречается определение, согласно которому пропаганда — это любая форма коммуникации, которая направлена на достижение реакции, служащей целям пропагандиста. В такой широкой смысловой рамке многие формы рекламной коммуникации и маркетинга тоже могут считаться пропагандой. Некоторые авторы различают «белую пропаганду», которая работает с правдивыми утверждениями, и «черную пропаганду», которая распространяет ложь. В других — обычно более ранних — академических подходах понятие пропаганды встроено в теорию тоталитаризма. Там монополизация средств коммуникации в обществе рассматривается как обязательное условие для того, чтобы говорить о пропаганде. Однако если посмотреть, как понятие пропаганды понимается в повседневной жизни, то окажется, что в разных культурных контекстах доминируют совершенно разные значения этого слова. Например, многие люди в Германии, услышав термин «пропаганда», в первую очередь думают о нацистской пропаганде в Третьем рейхе. И это лишь один пример; спектр восприятий этого термина чрезвычайно широк.

2. В чем тогда особенность российской пропаганды?

Опираясь на это разнообразие определений, можно с уверенностью сказать, что новостное вещание российских государственных СМИ, безусловно, можно охарактеризовать как «пропаганду». Российские коммуникации явно направлены на решение задач пропагандиста, то есть на достижение целей автократического режима Владимира Путина. Кроме того, для российской пропаганды характерна и монополизация средств коммуникации: теперь уже все широковещательные СМИ в России находятся в руках Кремля. Одновременно огромные ресурсы тратятся на то, чтобы влиять на информационные потоки за рубежом. Что касается содержания российской пропаганды, то хорошо видно, что она очень часто относится к категории «черной пропаганды». Политическая и медийная элита России рассматривает ложь и обман как вполне легитимные коммуникационные стратегии. Это хорошо видно на примере коммуникационной подготовки России к своей военной агрессии. Все ведущие российские политики и СМИ еще за несколько дней до вторжения утверждали, что нападение на соседнюю страну не планируется. Предупреждения западных источников о возможности такой атаки отвергались как «западная истерия», «русофобия» или «информационный террор». Ложь распространялась до самого вторжения. Интересно, что в течение нескольких недель после нападения никто не почувствовал необходимости хоть как-то оправдать эту первую большую ложь войны или хоть как-то уделить ей внимание в собственных медийных каналах. Видимо, население России больше не возмущено тем, что Кремль пользуется черной пропагандой. Аналогичным образом российские каналы коммуникаций с начала войны были переполнены ложью и дезинформацией на всех уровнях. Поэтому западным политикам при принятии решений следует обращать внимание не на то, что говорят представители России, а прежде всего на то, что они делают и чему есть подтверждения

3. Согласно опросам, от 10 до 20 процентов немцев тоже думают, что СМИ их обманывают. В чем разница?

В западных демократиях существуют общепринятые стандарты журналистики, призванные обеспечить правдивое и, по вполне определенным критериям, объективное освещение событий. Есть целый ряд правил журналистского кодекса — такие, как правило двух источников, — и они применяются в том числе при освещении военных действий. Указаниям властей о том, как освещать ту или иную тему, никто не следует. Таким образом, западные журналисты работают совершенно иначе, чем, например, журналисты российского государственного телевидения, где освещение событий планируется совместно с представителями Кремля и которое, как уже было сказано выше, не останавливается даже перед сознательным распространением заведомо ложной информации. 

Дискуссии, идущие в российских ток-шоу с начала войны, также сильно отличаются от дискуссий в западных форматах. Например, в западных контекстах невозможно себе представить, чтобы «эксперты» прямо призывали к военным преступлениям, таким как убийство журналистов или целенаправленные бомбардировки гражданской инфраструктуры. Все это сейчас регулярно можно слышать на российских ток-шоу. Уже произошедшие военные преступления, например в Буче, категорически отрицаются — или даже приписываются самим украинцам. Часто звучат хладнокровные призывы отдать приказ о нанесении ядерного удара по противнику, в результате которого погибнут сотни тысяч людей. То есть это уже не просто «черная пропаганда», распространяющая ложные утверждения, а форма коммуникации, полная ненависти к людям и презрения к человеческим жизням, демонстративно отвергающая основополагающие ценности гуманизма и международного права. 

Мы сейчас не можем исследовать долгосрочное воздействие подобной антигуманной пропаганды на массовую аудиторию. Но она с большой интенсивностью уже много месяцев транслируется на российских телеканалах с самым широким охватом. Поэтому можно предположить, что она во многом способствует огрублению нравов российского населения.

4. На враждебном образе «морально разлагающихся “Гейропы” и США», а также на формуле «осажденной крепости» нередко держится легитимность режима Путина. Это, по сути дела, всего лишь неуклюжая конспирология? 

Конечно, одной из основных функций российских государственных СМИ остается легитимация автократа Путина и поддержка его политики. Конструирование мощного образа врага, например негативного имиджа Запада, всегда были стратегией для объединения политических сообществ внутри страны и их сплочения вокруг лидера. В российском случае традиционные «российские» ценности противопоставлены «морально прогнившей», беспричинно агрессивной и зловредной «Гейропе». 

Ссылка на «русофобию» — прием, который на протяжении многих лет регулярно используется как во внутрироссийской, так и в нацеленной на зарубежную аудиторию пропаганде. Он позволяет отметать любую критику российской внешней политики, не пробуя даже разобраться, какими — вполне возможно справедливыми — причинами она вызвана.

Впрочем, не всякое упоминание русофобии следует относить к области конспирологии. Согласно принятому в науке определению, теории заговора — это такой нарратив, в котором причины тех или иных важных событий усматриваются в тайном заговоре влиятельных лиц. Например, если вы утверждаете, что все немцы — русофобы, это еще не конспирология. Здесь отсутствует могущественный заговорщик, действующий под завесой тайны.

Тем не менее российская пропаганда изобилует разнообразными теориями заговора в строгом смысле слова. Возьмем, к примеру, рассказы о том, что украинское правительство при поддержке Пентагона тайно производит биологическое оружие для нападения на Россию. Это классическая теория заговора. Еще пример: перед началом агрессии много говорилось о том, что западные правительства раздувают слухи о возможном нападении на Украину с одной только тайной целью — дискредитировать Россию в глазах мирового общественного мнения. Это тоже была теория заговора, которая оказалась разоблачена фактом нападения 24 февраля.

5. Многие в России явно верят в подобные мифические заговоры. В чем причина? 

Я считаю несерьезными и ненаучными любые попытки комментировать результаты проводящихся в России опросов по поводу войны. Ведь из-за крайне репрессивного характера режима достоверные исследования общественного мнения по этому комплексу вопросов в настоящее время просто невозможны. Поэтому я бы в целом не рекомендовал западным политикам в принятии решений опираться на результаты подобных опросов. 

Тем не менее вполне вероятно, что значительная часть россиян действительно верит в одну или несколько теорий заговора. Многочисленные исследования, проведенные в контекстах западных стран за последние десятилетия, показали, что вера в различные теории заговора вообще широко распространена. Многие ученые показали, что люди с низким уровнем образования и низкими доходами более склонны верить в теории заговора. Чувство бессилия, потери контроля или страха часто сопутствуют тенденции верить в теории заговора. Люди с большей вероятностью верят в конспирологию, если она подтверждает их политические установки. И наибольшее распространение конспирологические теории получают во времена серьезных социальных кризисов или потрясений. Хотя в настоящее время мы не располагаем достоверными данными, можно предположить, что подобные корреляции наблюдаются сейчас и в России.

6. «Все не так однозначно» — часто можно услышать у Скабеевой, Соловьева и Киселева. Чего они добиваются этой фразой?

На мой взгляд, эта стратегия служит для внесения смуты и разрушения веры в правду как таковую. Запускаются десятки разных, иногда противоречащих друг другу объяснений крушения самолета MH17, вбрасывается десяток версий по поводу того, кто мог отравить бывшего агента Скрипаля или оппозиционера Навального. Так создается впечатление, что есть десяток равноценных версий событий, а в результате крепнет убеждение в том, что истина никогда не будет установлена. И если это удается — значит, российская пропаганда достигла своей цели. Фактически верная версия оказывается лишь одной из дюжины возможных, и поиск истины прекращается за бесполезностью.

7. Как усиливать устойчивость к пропаганде, дезинформации и теориям всемирного заговора?

В западных обществах нам следовало бы, например, позаботиться о щедром финансировании частных издательских домов и телеканалов с качественной журналистикой, а также общественного телерадиовещания. На более общем уровне — необходимо поддерживать, развивать и укреплять доверие к нашим СМИ и политическим институтам. Во-вторых, нужно повышать медийную грамотность наших граждан. Мы должны научить как можно больше людей тому, что собой представляет демократическая качественная журналистика и что отличает ее, например, от журналистики в российских государственных СМИ. Мы также должны предоставить конкретную информацию о том, как российская пропаганда, нацеленная на зарубежную аудиторию, пытается повлиять на демократический процесс формирования мнения в Германии, например, через наемных «троллей», через деятельность иновещания RT или систематическую поддержку антидемократических групп. Мы должны обязать мощные платформы, такие как Facebook и Twitter, применять решительные меры против дезинформации. Это подразумевает в том числе свободный доступ для ученых к данным, которые позволяют проверить, выполняют ли платформы соответствующие рекомендации и как они это делают. И это всего несколько из множества мер, которые мы можем предпринять для защиты демократического процесса принятия решений от дезинформации.

8. А в России?

В России это сложно, потому что Кремль сознательно и целенаправленно использует дезинформацию для достижения своих политических целей. Западные игроки вряд ли могут на это повлиять. На самом деле, иностранные редакции телевещания, такие как Deutsche Welle и российские СМИ в изгнании, продолжают производить высококачественный журналистский контент на русском языке. Большая часть этого контента в настоящее время все еще сравнительно легко доступна в России, например, через YouTube или Telegram. Но в то же время ряд хорошо изученных когнитивных механизмов приводит к тому, что многие россияне не воспринимают эти сообщения или просто не обращаются к этому контенту. Например, такой когнитивный процесс, как motivated reasoning (аргументация, продиктованная интересами) хорошо исследован, и мы знаем, что если у человека есть определенная мотивация или интересы, то мыслительные процессы часто оказываются неосознанно направлены на оправдание этого интереса. Из исследований selective exposure (избирательное потребление) мы знаем, что пользователи медиа склонны выбирать те сообщения, которые подтверждают их мнение, и избегать сообщений, которые могут поколебать сложившиеся убеждения. 

Позвольте мне кратко проиллюстрировать это на примере военных преступлений, совершенных российской армией в Буче. Если вы, будучи россиянином, решите поверить в (фактически правдивую) информацию о Буче, распространяемую в западных СМИ, то это будет иметь для вас крайне болезненные последствия. Вы должны будете жить с мыслью о том, что армия или политическое руководство вашей страны несет ответственность за жестокие преступления. Но у вас не будет возможности говорить об этом публично. Если вы будете публично критиковать российскую армию, вас могут посадить в тюрьму на несколько лет. Более того, вы, может быть, голосовали за Путина в прошлом или уже публично высказывались в поддержку «спецоперации». Чем дольше вы молчите или бездействуете, тем больше чувствуете себя соучастником. Поэтому, если вы хотите просто жить как прежде, у вас есть сильный мотив продолжать верить в ложь государственной пропаганды или брать информацию только из тех источников, которые подтверждают вашу прежнюю картину мира. Поэтому для многих людей в России отказ от лжи и основных нарративов путинской пропаганды будет долгим и болезненным процессом. Им будет нелегко принять другое объяснение того, что произошло в последние несколько месяцев.


Автор: Флориан Тёпфль
Перевод: Люба Гурова
Опубликовано: 25.10.2022

читайте также

Gnose

«Альтернатива для Германии»

На сентябрьских выборах в Бундестаг партия «Альтернатива для Германии» получила на несколько процентных пунктов меньше, чем четыре года назад. Но сам факт, что крайне правая партия смогла закрепиться в современном немецком парламенте, многие эксперты уже считают ее успехом. Как она смогла этого добиться?

Гнозы
en

Теории заговора на экспорт

Судя по последним новостям из Европы1, те, кто активно выступает против карантинных ограничений, во главу угла ставят собственное нежелание быть «как все», подчиняясь приказам властей. Sheeple, людьми-баранами, послушно грядущими в цифровое рабство, — вот кем считают окружающих законопослушных граждан ковид-диссиденты. Билл Гейтс, Сергей Собянин или Ангела Меркель — не важно, кто олицетворяет настоящих и будущих господ мира. В своей уверенности, что пандемия коронавируса — это заговор мировых элит, солидарны ковид-диссиденты в России, США и странах Евросоюза. Что движет этими людьми и откуда они черпают информацию, подкрепляющую еще большее недоверие к институтам власти и экспертному знанию? Возможно ли сознательное изготовление теории заговора на экспорт — например, в российских властных кабинетах?

Глобальная циркуляция теорий заговора в период пандемии, порождающая глобальное же отсутствие доверия политикам, ученым и медикам, — тема настолько же актуальная, как ежедневные сводки борьбы с коронавирусом. «Инфодемия» рискует стать словом года наряду с «социальным дистанцированием» и «коронавирусом». Пожалуй, впервые наша «глобальная деревня» переживает драму человеческую, финансовую и политическую в режиме онлайн, будучи связанной миллиардами невидимых каналов информации. И в этой непростой ситуации теории заговора получили невероятное количество преимуществ. 

Социальные сети и мессенджеры стали главной площадкой для бытования разного рода страхов обывателя: врачи-отравители, Билл Гейтс, жидкое чипирование, наконец, государство, через приложения на смартфонах проникающее в глубины нашей личной жизни2. От государства спрятаться некуда, а многие граждане и сами готовы расстаться с частью своих прав, чтобы почувствовать себя более защищенными от зловещей болезни. Когда большинство готово поступиться своей свободой, чтобы быть защищенным государством, немногие, кто опасается оказаться под властью цифровой диктатуры, выходят на улицы с демонстрациями и отказываются следовать рекомендациям сохранять «социальную дистанцию»3. Для них социальные сети стали важным инструментом для поиска единомышленников, объединения и быстрой передачи информации. Но в прошлом, задолго до появления интернета, такое уже случалось. 

Как распространяются конспирологические теории

Теории заговора в течение нескольких веков активно циркулировали по европейскому континенту и в моменты кризисов очень быстро овладевали умами тысяч человек. Появление новых способов коммуникации всегда играло на руку распространению теорий заговора, хотя они не перестают передаваться и традиционными способами, из уст в уста — в качестве слухов и городских легенд4

Первая мировая «инфодемия», напрямую связанная с масштабными политическими событиями, случилась на рубеже XVIII и XIX веков: эхо Французской буржуазной революции очень быстро долетело до соседних стран, Великобритании, США и даже Российской империи. Уже через несколько лет интеллектуалы Европы и США, с ужасом смотревшие на террор в якобинской Франции, угадывали за спинами революционеров иллюминатов — членов супертайного общества внутри ордена масонов, штыком и гильотиной насаждавших Просвещение. Французский аббат Баррюэль, шотландский профессор Робисон и американский пастор Морзе сделали все возможное, чтобы о зловещих планах иллюминатов стало известно человечеству: во Франции — разрушить монархию, в Европе в целом — подорвать веру в церковь, а американцев — лишить демократических завоеваний войны за независимость5. В принципе, создать миф о всесильном тайном ордене удалось: страх перед иллюминатами продолжает жить, и уже новые авторы приписывают им тревоги нашего времени6

Как мы знаем, ничто так не помогло оформить «воображаемые сообщества» наций, как циркуляция книг и газет, написанных на одном — национальном — языке7. Теории заговора были в этом процессе ключевым элементом, став постоянным атрибутом дешевого бульварного чтива. Во второй половине XIX века шпионские и детективные романы в Европе превратили идею о заговоре в естественный элемент повседневности и помогли сформировать у читателей ощущение того, что они живут в одной нации, которая постоянно подвергается опасности. Как пишет социолог Люк Болтански, детективы о Шерлоке Холмсе и позже о комиссаре Мегрэ и их изощренных соперниках-злодеях помогали обывателю оценить стремительно меняющийся мир. Сыщики своими расследованиями вскрывали привычный мир реальности, обнажая тайны и демонстрируя, что за привычным фасадом повседневности может скрываться что-то ужасное8

В XX веке радио, телевидение и кино превратились в главные каналы распространения теорий заговора, а в 1990-е годы энтузиасты конспирологии пришли в интернет: и очень скоро стало ясно, что тут теории заговора будут плодиться, как микроорганизмы в чашке Петри, передаваясь на тысячи километров. 

При этом в каждой стране они адаптируются под местные реалии. К примеру, в Малайзии отсутствует сколько-нибудь внушительная еврейская диаспора, но антиизраильские настроения служат там для национального сплочения, как и во всем мусульманском мире. Однако получившая на этом фоне распространение теория мирового еврейского заговора работает еще и против местного китайского меньшинства, прямые атаки на которое запрещены властями, так что приходится выражать недовольство опосредованно9.

Почему конспирологические теории переживают ренессанс на Западе

В Европе и США теории заговора постепенно приобретают все большее влияние на политику: причина тому — падение доверия властям, социальная поляризация и таблоидизация медиа, активно распространяющих теории заговора среди своей аудитории10. Правда, все очень сильно зависит от культуры. В США теории заговора традиционно были важной частью политического языка11; в Великобритании одна из главных тем в культуре заговора — недоверие правительству и королевской семье12; в Польше и Венгрии консервативные правительства активно использовали страх перед Западом и политикой Евросоюза для мобилизации лояльного электората, не брезгуя при этом ярой антимигрантской и антисемитской риторикой13

В каждом национальном контексте получали развитие локальные конспирологические нарративы, однако некоторые теории оказывались настолько универсальны, что становились популярны сразу в нескольких странах. К примеру, в скандинавских государствах, традиционно экономически процветающих, приток эмигрантов дал толчок активному распространению праворадикальных теорий заговора. Их адепты обвиняют международные организации и руководство ЕС в попытке уничтожения этих наций и создания мирового правительства14. Те же идеи активно развивались среди праворадикальных группировок по всей Европе начиная с середины 2010-х годов и превратились в миф о Еврабии — части плана глобальных заговорщиков по уничтожению современных наций вообще15. В свою очередь, среди левых движений, особенно после финансового кризиса 2008 года, популярность обрели конспирологические идеи, направленные против политического и экономического истеблишмента16. Сторонники этичного потребления также часто считают генетически-модифицированные продукты заговором транснациональных корпораций17. Некоторые российские медиа даже активно участвуют в продвижении этой теории заговора18. Однако не этим прославилась русская культура заговора за рубежом.

Россия как экспортер и импортер заговоров

В мировой конспирологической коммуникации российское общество чаще всего было принимающей стороной: страхи европейских обществ быстро проникали в Россию и становились частью её собственной культуры (так случилось с масонским заговором, например). Однако пару раз за последние сто лет усилиями российских авторов теории заговора успешно попадали на глобальный рынок конспирологии. 

Во-первых, в первой половине XX века именно благодаря русским эмигрантам европейцы и американцы узнали о «Протоколах сионских мудрецов» — пожалуй, самой долгоживущей конспирологической фальшивке, утверждавшей, что в мире существует всесильное тайное еврейское общество, контролирующее правительства, мировые капиталы и устраивающее политические и научные революции, чтобы развалить привычный миропорядок и уничтожить веру в Бога. В 1920 году промышленник Генри Форд был настолько поражен откровениями «Протоколов», что в течение года публиковал статьи на эту тему в газете Dearborn Independent. Считается, что именно пылкая уверенность Форда в существовании еврейского заговора среди прочего вдохновляла Гитлера19. Во-вторых, в годы холодной войны спецслужбы СССР смогли удачно внедрить в западную прессу идею о том, что СПИД был изобретен в лабораториях ЦРУ20. И в том, и в другом случае теории заговора, пошедшие на экспорт в западные страны, оказались специфическим инструментом политики, направленным на подрыв политического статус-кво. 

Распад СССР открыл границы России для иностранных идей, и два последующих десятилетия российские авторы теорий заговора активно потребляли конспирологический контент, произведенный в США и Европе. Впрочем, на территории России эти идеи радикально эволюционировали: глубоко антиглобалистские идеи, пришедшие из Америки времен холодной войны (такие, например, как «новый мировой порядок», адепты которого сфокусированы на том, что США якобы теряют свой суверенитет), на российской почве выглядели как еще один заговор Запада против России. Самый яркий кейс: Александр Дугин — столп русской культуры заговора — уже в начале 1990-х годов привез идею о «новом мировом порядке» из поездок по Европе, назвав его французским термином «мондиализм». В идеологии российского правого движения мондиализм стал синонимом однополярного мира во главе с Америкой, а одним из следствий мондиалистской угрозы для России — крушение СССР в 1991 году. 

Лишь в 2010-е годы, накопив достаточный потенциал и поняв, на каком языке говорить с конспирологами из других стран, «русская культура заговора» стала производителем конспирологических идей нового типа, которые с энтузиазмом подхватили за границей21.

Не генератор, а усилитель 

Идея, что Россия противостоит глобальному либеральному заговору ЛГБТ, направленному на разрушение православия и «духовных скреп» россиян, стала центральной темой российской политики 2010-х годов. Перехватывая повестку американских религиозных фундаменталистов, российские политики и идеологи возглавили международное движение по поддержанию консервативных ценностей, став союзниками многих правых партий, как в Европе, так и за океаном22

Все начиналось в 2012 году с выступлений Ирины Сиберт против властей Норвегии, якобы отдавших ее ребенка отцу-педофилу23. Тогда микроскопическое движение Сиберт — впрочем, активно поддерживаемое большинством конспирологических ресурсов России — казалось совершенно маргинальным. В 2016 году на фоне моральной паники из-за притока иммигрантов с Ближнего Востока в Берлине якобы произошло изнасилование 13-летней Лизы, дочери переселенцев из России в Германию. Дальнейшие события с выходом на улицы города недовольных показали, во-первых, потенциал антимигрантской темы в глобальной конспирологии, которая напрямую связана с критикой правящей в стране элиты (решение Меркель о приеме сирийских беженцев). А во-вторых, силу новой медийной реальности, когда пара сюжетов на российских федеральных каналах заставляет людей выйти на улицы европейской столицы. К 2020 году моральная паника вокруг «ювенальной юстиции» и педофилии элит оказались в центре американской и европейской культуры заговора24.

Было бы странно, если бы российские политики не воспользовались возможностями, предоставленными глобальным шоком от пандемии и мирового экономического кризиса. Несогласие с решением правительств о вводе карантинных мер и потенциальная угроза бизнесу миллионов граждан — идеальная возможность подорвать доверие к политическому истеблишменту, что мы и видим на демонстрациях в Германии и не только.

Но не стоит переоценивать потенциал «русских троллей»: не они являются генераторами конспирологического контента, а различные, часто анонимные, разбросанные по всей планете авторы твитов, фейковых новостей и анонимных телеграмм-каналов. Теории заговора теперь — это массовая и круглосуточная индустрия на всех цифровых платформах мира, и ее продукты способны распространиться за считанные дни по всему миру25. Вовремя нащупав возможности теорий заговора к мобилизации людей, русские тролли лишь «усиливают» сигнал, увеличивая масштабы распространения таких идей в онлайне и привлекая потенциальные аудитории к такому контенту.

Как вокруг Путина объединились правые и левые конспирологи

Консервативный поворот Путина, который обозначился делом Pussy Riot и анти-ЛГБТ повесткой в 2012 году, очень быстро привлек к себе внимание европейских и американских правых. «Традиционные ценности», нелюбовь к ЛГБТ, антимигрантская риторика, «лицемерие» политической корректности, мачистский образ сильного Путина, наконец, антиамериканизм стали композитной псевдоидеологической платформой, на которой объединились сторонники правых взглядов в Европе. И это на сегодня — стержень самостоятельной европейской конспирологии, только поддерживаемый мягкой силой российских медиаресурсов. 

Но правые в Европе и США — не единственные, кого впечатляет политика Путина. Успех кремлевской стратегии в том, чтобы не делать ставку на определенную идеологию, а давать возможность высказаться всем, сохраняя тем самым образ истинного защитника свободного мира, в пику корпоративной (читай: продажной) «лживой прессе», защищающей политический мейнстрим26

В эфире RT бывают как сторонники правых движений вроде Алекса Джонса, так и левые политики — например, Джордж Галлоуэй, Джулиан Ассанж и многие другие. Как оказалось, нелюбовь к правящим элитам объединяет. Сами понятия «лживые медиа» и fake news стали топовыми в середине 2010-х годов, когда их стали активно употреблять в политических дискуссиях, но начало этому процессу положили RT и «Спутник»27. Внимательный анализ программ RT на любом языке демонстрирует удивительную всеядность в выборе тем и спикеров, и каждому найдется место в информационной повестке канала. Собственно, это и есть главное ноу-хау российской внешней политики: клеймить предвзятость и шаблонность представлений о России и поддерживать любые силы, которые критически настроены против правящей элиты.

Сегодня последствия карантинных ограничений для бизнеса — это универсальная тема, способная вывести на площадь и левых, и правых, которые время от времени скандируют имя Путина. Как показывают опросы, ковид-диссидентские теории раскручиваются политическими активистами с обеих сторон политического спектра, а общее следствие этого — подрыв доверия в экспертное знание и общественные институты28

В Европе и США грядут выборы, и на фоне экономического упадка шансы прежде маргинальных движений возрастают. Многое будет зависеть от эффективности экономических мер, принятых европейскими правительствами. Прозрачная эффективная политика поможет сохранить доверие, отсутствие которого — ключевой фактор для понимания причин популярности теорий заговора. 


1. Сухарчук Д. Кругом обман // Quorum. 18 мая 2020 
2. Энциклопедия коронавирусных слухов и фейков // N +1. 8 апреля.2020; Echtermann A., Datenanalyse: Nutzer finden fragwürdige Corona-Informationen vor allem auf Youtube und verbreiten sie über Whatsapp // Correctiv. 12. Mai 2020 
3.Бушуев М., "Ковидиоты": Германия обсуждает протесты против карантина // Deutsche Welle. 14.05.2020 
4.Turner P. A. I heard it through the grapevine. Rumour in African-American Culture. University of California Press, 1993.
5.Porter L., Who are the Illuminati? Exploring the Myth of the Secret Society. Collins & Brown, 2005 
6.Бородихин А., «Превратить нас в подопытных морских свинок для Гейтса». Коронавирус и конспирология // Медиазона. 17 апреля 2020 
7.Anderson B., Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. Verso, 2006 
8.Болтански Л., Тайны и заговоры. Издательство европейского университета в Санкт-Петербурге, 2019 
9.Swami V. Social psychological origins of conspiracy theories: the case of the Jewish conspiracy theory in Malaysia // Frontiers in Psychology, 2012, 3, pp.1-9 
10.COMPACT Education Group, Guide to Conspiracy Theories, 2020 
11.Knight P., Conspiracy Theories in American History. An Encyclopedia. ABC-CLIO, 2003 
12.Drochon H. Who Believes in Conspiracy Theories in Great Britain and Europe?// Joseph E. Uscinski (ed.) Conspiracy Theories and the People Who Believe Them. New York, 2018 
13.Conspiracy Theories in Europe: A compilation.
14.Bergmann E., Conspiracy and Populism: the Politics of Misinformation. Palgrave, 2018 
15.Brown A., The Myth of Eurabia: how a far-right conspiracy theory went mainstream // The Guardian. 2018, August 16th 
16.Mills T., Can The Ruling Class Speak? // Jacobin Mag. 2018 October 14th 
17.Saletan W.. Unhealthy Fixation // The Slate. 2015 July 15th 
18.Regalado A. Russia Wants you to hate GMO // MIT Technology Review. 2018 Febuary 28th 
19.Baldwin N., Henry Ford and the Jews: The Mass Production of Hate. Public Affairs, 2018 
20.Каррера Г. Фейковые новости холодной войны: КГБ о СПИДе и Кеннеди // Русская служба Би-би-си. 1 апреля.2017 
21.Яблоков, Илья. Русская культура заговора. Конспирологические теории на постсоветском пространстве. Альпина Нон-Фикшн, 2020 
22.Hooper M. Russia’s ‘traditional values’ leadership // The Foreign Policy Centre. 2016 May 24th. 
23.Borenstein E. The Passion of Irina Bergseth // Plots against Russia. 2016 May 26th 
24.Взять хотя бы этот псевдодокументальный фильм автора из Нидерландов 
25. Frenkel, Sheera, Decker Ben, Alba, Davey. How the ‘Plandemic’ Movie and Its Falsehoods Spread Widely Online // New York Times. 2020 May 20th 
26. Yablokov I. Conspiracy Theories as a Russian Public Diplomacy Tool: The Case of Russia Today (RT) // Politics. 2015 Vol 35(3-4), 301–315 
27. Avramov K., Gatov V., Yablokov I. Conspiracy theories and fake news // Knight, Peter, Butter, Michael (eds) Handbook of Conspiracy Theories. Routledge, 2020. pp. 512-524
28.Uscinski J. E., Enders A. M., Klofstad C. A., Seelig, Michelle I., Funchion J. R., Everett C.; Wuchty S., Premaratne K., Murthi M. N. Why do people believe COVID-19 conspiracy theories? // The Harvard Kennedy School (HKS) Misinformation Review, 2020, Vol. 1, Special Issue on COVID-19 and Misinformation 
читайте также
показать еще
Motherland, © Таццяна Ткачова (All rights reserved)