Почему словосочетание cancel culture так и не переведено на немецкий язык? Как американские споры о «культуре отмены» влияют на общественное мнение в Германии? На вопросы издания RiffReporter отвечает немецкий исследователь Адриан Дауб, работающий в Стэнфорде.
Репортаж издания Merkur из региона, где пересекаются истории Германии, Польши, Литвы и России. И который после начала полномасштабного вторжения России в Украину называли самым опасным местом на Земле.
Сторонники «русского мира» чувствуют себя в Беларуси все более вольготно, а российская пропаганда захватывает эфир. Но самая большая угроза беларуской независимости исходит сейчас от правителя страны Лукашенко, пишет аналитик Александр Класковский.
Когда-то для офицера Народной армии ГДР Герта Гавеллека советские солдаты были «братьями по оружию». Теперь он учит бундесвер, как противостоять российской армии. Журналисты NZZ узнали у него, что он думает о войне в Украине.
Российские провластные информационные платформы и немецкие правые радикалы нередко почти слово в слово повторяют друг друга. Исследовательница Уна Тиц отвечает на вопросы дekoder'а о связи между ними.
Какой была беларуская диаспора в Украине до 2020 года и до начала широкомасштабного вторжения? Как она изменилась? Анна Волынец изучила историю и поговорила с беларусами, которые остались в Украине после 24 февраля 2022 года.
Напав на Украину, Владимир Путин одним махом разрушил все, на чем больше 20 лет держался его режим. Но это решение опиралось на широкий внутриэлитный консенсус, пишет в статье для Cicero австрийский специалист по Восточной Европе Александр Дубови.
Совет Евросоюза еще в марте 2022 года распорядился заблокировать вещание Russia Today и Sputnik, но их контент по-прежнему вполне доступен в ЕС. Почему санкции против российской пропаганды не работают — в материале Correctiv.
Немецкий репортер Мориц Гатманн освещает события в Украине с первых дней полномасштабной войны. Он уверен: даже целиком поддерживая украинскую сторону, журналисты должны сохранять объективность.
