Medien

Немецкие «друзья Путина» против карантина

Когда в 2014 году случился крымский кризис и война в Донбассе, немецкое правительство было одним из ключевых проводников санкционной политики против Кремля. Однако уже тогда в политическом поле Германии было достаточно противников жесткой линии в отношении России. Вовсе не случайно, что в международный словарь для обозначения людей, публично одобряющих действия российского президента, вошло именно немецкое слово Putinversteher — «понимающий Путина».

В парламентской политике деятели соответствующих взглядов в то время концентрировались прежде всего в партии «Левых». В начале 2000-х годов она была создана на осколках Социалистической единой партии Германии (СЕПГ), некогда правившей в просоветской ГДР. Она сохранила присущий СЕПГ антиамериканизм и симпатию к идее «сильной России». А потому к вхождению Крыма в состав РФ относилась с сочувствием. 

Более пугающим многим СМИ и политикам представлялось открытое сочувствие к России в крайне правой среде, внимание к которой было особенно пристальным на фоне стремительного роста популярности партии «Альтернатива для Германии» (АдГ). Идеологи националистического крыла АдГ утверждали, что еще Бисмарк завещал Германии союз с Россией как гарантию стабильности в Европе. Многие из лидеров этой партии открыто высказывались против антироссийских санкций, считая, что они навязаны США. В путинской России с ее репрессивными законами, направленными на защиту так называемых «традиционных ценностей», все видели не только противовес «американской гегемонии», но и альтернативу толерантной мультикультурности западных обществ. В свою очередь, крайне правых стали воспринимать как «агентов влияния» Москвы. Успех АдГ на выборах в Бундестаг в 2017 году (она заняла четвертое место, набрав 12,5% голосов) только усилил опасения, связанные с ними.

Возможно, эти страхи настолько акцентированы в немецких СМИ потому, что позиция самих элит Германии амбивалентна. Последовательно реализуя санкционную политику, эта страна в то же время не собирается отказываться от проекта трубопровода «Северный поток-2», а его руководитель с немецкой стороны — экс-канцлер Герхард Шредер. В Берлине постоянно подчеркивают, что это исключительно экономическое предприятие, хотя оно, очевидно, усилит потенциал правящего российского режима.

Новое звучание разговоры о «руке Москвы» приобрели с началом эпидемии коронавируса. Журналисты издания CORRECTIV обратили внимание на то, что на митинги против карантинных мер вновь выходят те же люди, что в 2014 году выступали в защиту Москвы, — объединенные не столько общей идеологией, сколько неприятием «истеблишмента».

Quelle CORRECTIV

1 мая на улицы Берлина вновь вышла сборная солянка из левых и правых активистов, выступающих против «коронавирусной диктатуры». Все они — давние знакомые. Помимо несогласия с антикоронавирусными мерами федерального правительства их объединяет еще одна особенность — симпатии к Кремлю. 

С началом карантина каждую неделю перед берлинским театром Фольксбюне собираются левые и правые активисты, протестующие по поводу мер федерального правительства по борьбе с пандемией, которые они расценивают как «коронавирусную диктатуру». Последняя демонстрация (на момент выхода оригинала статьи 30 апреля — прим.ред.) собрала около тысячи участников.

Один из них — Юрген Эльзессер, издатель праворадикального журнала Compact. В одной из статей он пишет, что «гигиенические демонстрации» напоминают ему 2014 год, когда каждый понедельник люди выходили «против воинственных действий, развязанных НАТО в отношении России в ходе крымского кризиса».

Тогда вместе с Эльзессером и бывшим телеведущим канала RBB Кеном Йебсеном на митингах выступали депутаты от партии «Левых», в том числе Дитер Дем. Более того, на некоторое время движение вступило в коалицию с ксенофобским объединением PEGIDA из Дрездена, основанным в 2014 году праворадикалом Лутцом Бахманом. Объединение PEGIDA, на тот момент декларировавшее своей целью спасение Европы, открыто поддерживало Россию: участники ее демонстраций несли российские флаги и портреты Путина.

Пророссийские выступления, проходившие той зимой, объединили левых и правых политиков и публицистов. Вместе они высказывались в поддержку аннексии Крыма Россией и, вторя Кремлю, пытались возложить ответственность на Украину за сбитый самолет MH-17 «Малайзийских авиалиний». Нынешние демонстрации против коронавирусной политики федерального правительства впервые за несколько лет снова объединили бывших союзников по «кверфронту».

«И там, и там собираются приверженцы безумных и часто противоречащих друг другу теорий заговора, — говорит Миро Диттрих, эксперт берлинского фонда Амадеу Антонио, специализирующийся на подобных конспирологических теориях и правом экстремизме, — причем иногда это одни и те же лица». Еще одним сходством эксперт называет то, что и сегодня протестующие декларируют собственную аполитичность, однако, как и в 2014 году, «аполитичность» прежде всего выражается в беспрепятственном допуске правых радикалов к участию в мероприятии.

Кен Йебсен решил выйти из игры уже в процессе украинского кризиса и дистанцировался от праворадикальных партнеров по коалиции, которые развязали оголтелую кампанию против миграционной политики правительства и заговорили о якобы начавшемся «замещении населения». Эльзессер явно сожалеет об этом разрыве. «Решение прекратить сотрудничество лишило протестное движение динамики», — пишет он. Статью о демонстрации перед театром Фольксбюне в журнале Compact иллюстрирует совместное фото Йебсена и Эльзессера, сделанное в 2014 году.

Риторика «кверфронта», тогда обвинявшего традиционную прессу и «мэйнстримные СМИ» в так называемой русофобии, эхом отдается вплоть до сегодняшнего дня. В то время портал Йебсена KenFm и журнал Compact как раз набирали популярность, термин «лживая пресса» определял весь дискурс, а петербургские фабрики троллей обеспечивали пророссийским активистам поддержку в социальных сетях. 

Сегодня участники тех событий опять стоят перед Фольксбюне, а Йебсен снова задает тон: в подкасте, прослушанном уже несколько миллионов раз, создатель KenFm называет меры по предотвращению распространения коронавируса «экспериментом на послушание».

Близость к театру

Неясной остается роль театра Фольксбюне, который не был замешан в протестах из-за событий на территории Украины. В выходных данных газеты нового протестного движения Demokratischer Widerstand («Демократическое сопротивление») указан адрес театра, однако его администрация утверждает, что ничего не знала об этом. 

В ответ на уточняющий запрос театр сообщил, что адрес Фольксбюне используется неправомерно и по этому поводу принимаются необходимые юридические меры. Администрация считает важным соблюдение принципа свободы собраний даже во время пандемии, однако указывает: «То, что уже месяц происходит [перед театром] на площади Розы Люксембург, неправильно: неправильно преуменьшать опасность пандемии и тем самым ставить под угрозу других людей, неправильно вести дела с правыми популистами, активистами "кверфронта", а также приверженцами теорий заговора».

При этом Франк Касторф, долгие годы прослуживший интендантом Фольксбюне, недавно в интервью журналу Spiegel высказался резко против мер, предпринимаемых для борьбы с коронавирусом. «Я не хочу, чтобы федеральный канцлер Ангела Меркель указывала мне, что нужно мыть руки», — в частности заявил он. Касторф в значительной мере определял жизнь театра вплоть до ухода в 2017 году, и у него там вполне могли остаться почитатели.

Тираж «Демократического сопротивления», по собственным данным редакции, превышает 100 тысяч экземпляров. В числе издателей указан журналист Ансельм Ленц, у которого идет трудовой спор с газетой taz — по словам самого журналиста, из-за его позиции по коронавирусу.

Организаторы протестов имеют связь с театром. Сам Ленц не только журналист, но и деятель искусства: вместе с Хендриком Соденкампом, еще одним издателем Demokratische Widerstand, Ленц участвовал в различных художественных проектах, в том числе в «Доме Бартлби», а также организовывал «Трибунал над капитализмом» в Вене.

Журналисты-друзья России

Трибуну Ленцу предоставляет пророссийский интернет-портал Rubikon, где регулярно выходят интервью с ним и его программные статьи. Основанный в 2017 году портал заполнен кликбейтными теориями заговора и прокремлевскими текстами. Независимый журналист Петер Новак, пишущий для Rubikon и портала Telepolis, — один из авторов Demokratische Widerstand. Новак знаком с «кверфронтом», так как освещал его деятельность в 2015 году для Telepolis. Пророссийский блогер Билли Сикс, замеченный на одной из «гигиенических демонстраций», также вращается в этих кругах.

Йебсен, Сикс, «Рубикон», Эльзессер — пророссийские журналисты в Германии — говорят о новом заговоре «истеблишмента».

ЕС предупреждает, что Кремль с помощью своих троллей стремится посеять «смятение, панику и страх» в Европе и Германии. Немецкий филиал российского пропагандистского канала Russia Today также очень обстоятельно рассказывает о новых движениях против мер, направленных на борьбу с коронавирусом.

Противоречия не смущают протестующих. Пока друзья России в Германии называют немецкие меры предосторожности «коронавирусной диктатурой», президент РФ Владимир Путин ужесточает правила, чтобы совладать со стремительным распространением COVID-19 внутри страны, в первую очередь в Москве. Путину даже пришлось отменить парад в честь победы во Второй мировой войне, запланированный на 9 мая.

«Альтернатива для Германии» стоит в стороне

Во время украинского кризиса «кверфронт» нашел политическую поддержку, однако сейчас ни одна политическая сила не принимает участие в демонстрациях. Те депутаты, которые в 2014 году оказались в рядах активистов, в том числе Дитер Дем, на этот раз дистанцируются от происходящего. Расставшись с прозападным Берндом Лукке, партия «Альтернатива для Германии» (АдГ) сделала ставку на сближение с РФ, и теперь партийные делегации регулярно посещают Крым и Россию. Согласно журналистскому расследованию, показанному в телепрограмме Frontal 21, Москва считает депутата Бундестага от АдГ Маркуса Фронмайера «абсолютно контролируемой» фигурой. Фронмайер оспаривает этот факт.

АдГ пока избегает участия в протестах, хотя на одной из демонстраций был замечен Гуннар Линдеманн, член берлинской Палаты депутатов от АдГ. Линдеманн — ярый поклонник Путина, объездил весь Крым и хвалебно отзывается о якобы свободных выборах в российских регионах. Отвечая на вопросы CORRECTIV, он дает задний ход и утверждает, что вышел на площадь перед Фольксбюне только как наблюдатель.

Публицист Юрген Эльзессер сожалеет, что АдГ предпочитает дистанцироваться от «гигиенических демонстраций». На страницах Compact он пишет: «Берлинская АдГ соблюдает коронавирусные меры так же прилежно, как и партия «Левых», которая вообще закрыла свою штаб-квартиру на площади Розы Люксембург».

Weitere Themen

Gnosen
en

«Немецкая федерация» против пандемии

Лейтмотив российских новостей о борьбе Германии с эпидемией — Ангела Меркель что-то решила: усилить карантин или облегчить его. С российской точки зрения, в этом нет ничего необычного, но в самой Германии Меркель обвинили в том, что она занялась строительством «вертикали власти». Примерно в этом канцлера упрекнул лидер оппозиционной Свободной демократической партии (СвДП) Вольфганг Кубицки в конце апреля 2020 года. Поводом послужили неоднократные совещания канцлера с премьер-министрами федеральных земель для обсуждения дальнейших действий во время пандемии коронавируса. Такие консультации не предусмотрены конституцией ФРГ, и Вольфганг Кубицки выступил с критикой: «Даже канцлер не может быть выше закона. Во время коронакризиса Ангела Меркель претендует на административные полномочия, на которые не имеет права. По закону, защита от инфекционных болезней входит в сферу ответственности федеральных земель»1.
Правда, широкой дискуссии замечание оппозиционного политика не вызвало. На этих совещаниях вырабатывались лишь общие принципы, а конкретные решения по их реализации принимались на уровне федеральных земель: В Баварии, например, ношение масок стало обязательным, тогда как в Берлине эта мера введена с ограничениями (и действует, например, в общественном транспорте). Мало кто в Германии думает, что федеральное правительство и лично Меркель берет на себя слишком много — зато иногда говорят о недостатках «федеральной раздробленности» и требуют от центра более решительных действий. Как устроен процесс принятия решений о борьбе с пандемией?

Федерализм, обусловленный историей 

Немецкая конституция предусматривает максимальную децентрализацию власти и государственных полномочий2. Это особенно важно в вопросах безопасности. Федеральный центр решает только задачи, которые действительно требуют участия высшего уровня власти — например, обороны страны и управления вооруженными силами. А вот работа полиции регулируется на федеральном уровне только в некоторых сферах, таких как охрана границ и контроль путей сообщения3. В основном же максимальный объем полномочий в Германии — даже в кризисных ситуациях вроде пандемии — остается за федеральными землями.

Такое преимущественно децентрализованное устройство немецкого государства, в том числе в сфере безопасности, обусловлено историей страны, и в частности историей немецкой демократии4. Чтобы не допустить повторения преступлений нацистского режима, необходимо было разделение властей и горизонтальное распределение полномочий между федеральными землями. Кроме того, можно вспомнить, что единое национальное государство — Германская империя — образовалось относительно недавно, в конце XIX века, а до этого немецкоязычный мир состоял из множества самостоятельных княжеств и королевств.

Ситуация в Германии не уникальна: во всем мире, и в Европе в частности, есть множество федеративных государств, организованных похожим образом. В Швейцарии, например5, децентрализация даже сильнее, чем в Германии, в том числе во многих вопросах, связанных с безопасностью6. И едва ли в Европе найдется страна спокойнее.

Поэтому чисто функционально совсем не обязательно, чтобы ключевую роль в обеспечении общественного порядка играли центральные власти, как того часто требуют в кризисных ситуациях. Всякий раз в результате длительных политических консультаций с привлечением экспертов решается, насколько в борьбе с конкретной угрозой нужно централизованное руководство и координация действия, а насколько — местная инициатива и самоорганизация.

Федерация vs. централизация: что эффективнее?

В ходе пандемии коронавируса это стало отчетливо видно на примере Китая. Как минимум на начальном этапе Китай явно превосходил Европу в плане решительности мер и контроля за соблюдением ограничений7. Однако со временем авторитарный режим показал свои недостатки (например, сокрытие вспышки эпидемии)8, а в некоторых федеративных государствах федерализм, пусть и с определенной задержкой, но все же доказал свою состоятельность — например, в той же Германии. Поначалу звучало немало критики по поводу отсутствия единой эпидемиологической статистики и согласованной концепции борьбы с инфекцией для всей страны. Зато потом стало понятно, что в Германии значительно больше таких материальных ресурсов, как больничные койки и лабораторные тесты, а распоряжаться ими можно более гибко, чем в большинстве централизованных государств9.

Это не значит, что при федерализме антикризисное управление всегда эффективно: яркий пример тому сегодня — США или Италия. Да и в самой Германии задолго до пандемии коронавируса шли активные дискуссии о том, не слишком ли много полномочий отдано на откуп федеральным землям в свете таких новых угроз, как терроризм10, уязвимость критической инфраструктуры и кибербезопасность11. Много говорилось о том, что эффективная защита безопасности в таких условиях невозможна.

Все эти соображения подспудно присутствуют и в дискуссиях о борьбе с пандемией. Здравоохранение в Германии — это сложная многоплановая система. На федеральном уровне работают такие учреждения, как Институт им. Роберта Коха, и, в общем, с практической точки зрения, многое говорит за унифицированный подход к борьбе с распространением коронавируса и с другими эпидемиями. Для этого существует также федеральный закон о защите от инфекционных болезней12. Но он обязывает нижние уровни госвласти только фиксировать случаи заражения инфекционными заболеваниями и сообщать о них. Кроме того, на федеральный уровень возложены некоторые полномочия, связанные с закупкой лекарств, производством вакцин и ограничениями на поездки за рубеж. А конкретные повседневные меры по борьбе с эпидемией, например, ограничения социальных контактов граждан, остаются в Германии в компетенции земельных органов власти или местного самоуправления.

Также и многие другие сферы, важные в условиях кризиса, — например, образование или охрана общественного порядка — по-прежнему остаются исключительно в ведении земель или даже более низкого административного уровня. А канцлер не руководит непосредственно даже деятельностью федеральных министерств (Минфина, МВД, Минздрав и пр.), а лишь определяет так называемые основные направления политики13, то есть вместо принятия однозначных решений провозглашает общие руководящие принципы. Правда, в особых случаях могут быть созданы особые антикризисные штабы14, в которых заседают эксперты и политики разных уровней. Но эффективность сотрудничества в этих случаях зависит от доброй воли всех участников. 

Борьба с эпидемией и борьба за власть

Ко всему прочему, важную роль играют конкуренция и взаимодействие различных партий. Обычно у власти в Германии как на федеральном, так и на региональном уровнях находятся коалиционные правительства. У каждого партнера по коалиции своя сфера ответственности, а состав правящей коалиции в разных федеральных землях может отличаться. Вполне естественно, что, принимая решения, партии стараются показать свои отличия от других, и это распространяется практически на любую сферу. Поэтому не стоит ждать, что премьер-министры земель и другие региональные политики просто подчинятся требованиям Берлина. Оппозиционная СвДП, например, традиционно выступает против любой централизации, так что критика Кубицки в адрес канцлера неудивительна.

Наконец, не секрет, что внутри самой ХДС идет борьба за власть, и пока неизвестно, кто займет место Ангелы Меркель15. Так что, принимая самостоятельные решения и расставляя различные политические акценты, премьер-министры земель еще и заявляют о себе в преддверии предстоящих перемен в Берлине. Особенно это касается главы земли Северный Рейн-Вестфалия Армина Лашета, который активно выступает за скорейшее и масштабное снятие ограничений в общественной жизни и экономике. 

Противоположную позицию занимает премьер-министр Баварии Маркус Зедер, который, в силу особых политических традиций Баварии, вряд ли рассчитывает на пост канцлера (Зедер возглавляет ХСС — баварскую «сестринскую» партию общегерманской ХДС), но тем не менее пытается усилить собственное политическое влияние, придерживаясь особо строгих кризисных мер.

Взаимодействием всех этих факторов и объясняется такая оживленность дебатов в Германии. Одни выступают за гораздо большую централизацию и унифицированную политику по борьбе с инфекцией. Другие напоминают, каких успехов в борьбе с эпидемией удалось достичь благодаря прежней децентрализованной политике, и считают постоянную политическую конкуренцию дополнительным преимуществом при гибком и демократичном подходе к безопасности.

Пределы эффективности

Впрочем, такая система хорошо работает до тех пор, пока все ее участники сохраняют определенную готовность к конечному компромиссу. Так, предписания ведомства федерального канцлера и других берлинских министерств, как правило, все же выполняются в федеральных землях лишь с незначительными вариациями. А центральное правительство, в свою очередь, неоднократно сигнализировало о своей готовности к переговорам, чтобы учесть интересы федеральных земель и местного самоуправления. Такой статус-кво во время эпидемии коронавируса в целом показывает, что представляет собой так называемый «кооперативный федерализм» в Германии16.

Однако нет гарантий, что этот консенсус не будет нарушен, если существенно возрастут экономические издержки и усилится сопротивление общества первым антикризисным мерам. До сих пор граждане Германии в целом поддерживали все новые ограничения. Но социологические опросы и развивающаяся общественная дискуссия демонстрирует, что запас терпения, необходимого для жизни в таких условиях, уменьшается17. Парадоксальным образом некоторые эксперты и политики считают, что проблемой стали как раз успехи Германии в борьбе с пандемией, которые ослабляют бдительность общества. Именно поэтому канцлер Ангела Меркель не устает повторять, что слишком рано считать себя в безопасности и необходимо сохранять максимальную осторожность18. Наконец, в ближайшие месяцы ожидаются длительные дискуссии и переговоры о возможной передаче дополнительных полномочий и ресурсов на федеральный уровень19 — в частности, всего, что касается закупки основных медицинских товаров и обеспечения критической инфраструктуры.

В целом, продолжающиеся в Германии споры вокруг борьбы с коронавирусной инфекцией доказывают, что кажущийся трудоемким, скучным и чрезмерно сложным федерализм — при сохранении взаимного уважения и демократии — становится преимуществом, стабилизирующим политическую систему. Однако его трудно описать в рамках краткой статьи, и, на первый взгляд, может показаться, что все это крайне расточительно с точки зрения времени, энергии и издержек на различных уровнях политической системы. Но решающим в итоге оказывается то, что ответственность за происходящее распределена между разными уровнями власти, так что местные правительства не могут отвлечь внимание от собственных недоработок и проблем, просто сославшись на далекую столицу. Все это позволяет надеяться, что и развернувшаяся в эти дни конкуренция премьер-министров и партий принесет пользу в сдерживании эпидемии коронавируса и в преодолении ее последствий.


1.Facebook: Wolfgang Kubicki 
2.Bogumil, Jörg (2007): Regierung und Verwaltung, in: Politische Bildung 4/2007 
3.kriminalpolizei.de: Deutsche Sicherheitsbehörden/Polizei und Föderalismus 
4.Bundeszentrale für politische Bildung: Demokratie als "Leitgedanke" des deutschen Föderalismus 
5.Neue Zürcher Zeitung: Das unvollendete föderale System Deutschlands 
6.CSS Analyses in Security Policy: Subsidiarity and Swiss Security Policy 
7.Atlantic Council: Is China winning the coronavirus response narrative in the EU? 
8.The Atlantic: China Is Avoiding Blame by Trolling the World 
9.The Guardian: Germany's devolved logic is helping it win the coronavirus race 
10.Legal Tribune Online: Wie weit dürfen die Kompetenzen des Bundes reichen? 
11.Legal Tribune Online: Wie weit dürfen die Kompetenzen des Bundes reichen? 
12.Robert Koch Institut: Infektionsschutzgesetz 
13.Bundeszentrale für politische Bildung: Richtlinienkompetenz 
14.Bundesministerium des Innern: System des Krisenmanagements in Deutschland 
15.Watson: «Hahnenkampf» in Corona-Zeiten: Wer wird Merkels Nachfolger? 
16.Bundeszentrale für politische Bildung: Zusammenarbeit im deutschen Föderalismus 
17.Arte: Umfrage: Akzeptanz für Corona-Politik lässt langsam nach 
18.ZDF: Merkels Regierungserklärung: "Wir bewegen uns auf dünnem Eis" 
19.Welti, Felix (2020): Das deutsche Gesundheitswesen im Lichte der Corona-Krise, in: Zeitschrift für sozialistische Politik und Wirtschaft, Nr. 236 
Weitere Themen
Gnose

Маркус Зедер

Маркус Зедер (нем. Markus Söder, род. в 1967) — действующий председатель баварского Христианско-социального союза (ХСС) и премьер-министр Баварии (с 2018 года). С 2011 по 2018 год — министр финансов Баварии. Перед его избранием на пост премьера ХСС получила на выборах в баварский земельный парламент худший результат в своей истории. Благодаря жесткой линии в борьбе с коронавирусом получил большую популярность по всей Германии и даже стал рассматриваться как один из возможных преемников Ангелы Меркель на посту канцлера. Как и весь ХСС, считается более правым, чем сама Меркель, но исключает сотрудничество с «Альтернативой для Германии».

weitere Gnosen
Motherland, © Tatsiana Tkachova (All rights reserved)