Медиа

Исторический обзор прессы: падение стены в 1989 году

 
Вечером 9 ноября 1989 года член политбюро Гюнтер Шабовски, отвечая на вопрос журналиста, случайно объявляет о новом порядке выезда за рубеж, который на практике означает, что стена больше не будет удерживать граждан ГДР: каждый, согласно этому сообщению, сможет ходатайствовать о получении визы. Предполагалось, что этот порядок останется в тайне до 4 часов следующего утра, 10 ноября 1989 года. Но вышло иначе.

Ровно 30 лет назад пала Берлинская стена. Когда под натиском людей 9 ноября 1989 года пограничникам ГДР осталось одно из двух  — либо стрелять, либо уступить, это вызвало настоящее политическое землетрясение в обоих германских государствах и в разделенном Берлине.

Толпы прокладывают себе путь на Борнхольмском мосту, на улице Инвалиденштрасе, у Бранденбургских ворот. Кадры этой исторической ночи показывают, как люди мирно преодолевают стену, следуя с востока на запад, с запада на восток. Объединение Германии осуществится годом позже, 3 октября 1990 года, — но об этом в ноябре 1989 года еще никто не подозревает. Кадры ликования на открытой границе в 1989 году стали знаковыми для немецкой исторической памяти.

Но как об этом событии узнали граждане Советского Союза? Что писали газеты в последующие дни и чем их освещение событий отличалось от ракурса статей западно- и восточногерманских СМИ?

Вот фрагменты исторического обзора прессы обеих Германий и СССР, подготовленного dekoder.

DEUTSCHE VERSION

Источник dekoder

Новости о пресс-конференции

#ГДР: Можно подавать заявления на частные поездки

«Актуальная камера», главная новостная программа на телевидении ГДР, сообщает о новом порядке выезда за рубеж, о котором неожиданно объявил член политбюро Гюнтер Шабовски:

#ФРГ: Пресс-конференция протекает спокойно — и тут...

В ФРГ новость постепенно заполняет выпуски теленовостей — главный выпуск новостной программы «Tagesschau» в 20 часов:

#СССР: На пороге зимы

Первая полоса «Правды», партийного органа КПСС, на следующее утро, 10 ноября, никак не откликается на падение стены в далеком Берлине — как и другие передовицы советских газет. Заглавная тема «Правды» — подготовка животноводческих комбинатов к наступающей зиме.

В целом берлинские события остаются на заднем плане и, если освещаются, то в рубриках, посвященных мировым новостям. В СССР стена долго считалась неудобной темой, к тому же газеты ежедневно заполнены сообщениями о нарастающих проблемах в собственной стране.

#СССР: Крутой разрыв со старыми догмами

11 ноября «Правда» наконец обращается к теме открытия берлинской границы в рубрике международных новостей на 6 полосе, публикуя следующий комментарий:

Русский
-
Нынешнее решение правительства ГДР — смелый и мудрый политический шаг, свидетельствующий о крутом разрыве со старыми догмами. Он говорит о том, что в сегодняшней ГДР прокладывает себе дорогу новое политическое мышление, для которого характерен творческий подход к непростым вопросам, в течение длительного времени осложнявшим отношения между обоими немецкими государствами.

 


Правда, 11.11.1989, Гордиев узел разрублён, Май Подключников

#ФРГ: «Сделано! Стена открыта»

Бульварная газета «Bild» от 10 ноября 1989 года с заголовком: «Сделано! Стена открыта». Все газеты в ФРГ, подобно  «Bild», 10 ноября 1989 года выносят новость об открытии стены на первую полосу:

#ГДР: Согласно сообщению пресс-секретаря правительства …

В ГДР орган СЕПГ «Neues Deutschland» (как и другие крупные партийные газеты) 10 ноября лишь дословно публикует сухое заявление о новом порядке выезда за рубеж, распространенное новостным агентством ГДР «ADN»:

Русский
-
Согласно заявлению пресс-секретаря правительства, Совет министров ГДР постановил, что с настоящего момента и до принятия Народной палатой и вступления в силу соответствующего закона действуют следующие положения в отношении частных поездок и выезда из ГДР за рубеж на постоянное проживание: [...]

 


Neues Deutschland, 10.11.1989, DDR-Regierungssprecher zu neuen Reiseregelungen, Nachrichtenagentur ADN 

#СССР: Массовое переселение наносит ущерб не только ГДР

Исключение среди советской прессы: уже 10 ноября «Известия», в то время правительственная газета, на 4 полосе под заголовком «Поиски выхода из кризиса» сообщает о новом порядке выезда граждан ГДР за рубеж:

Russisch
-
В четверг вечером местные и западные радио- и телеканалы передали новость: по решению правительства ГДР открыта граница с ФРГ и западным Берлином. 
[...]
За минувшие двое суток число граждан ГДР, переехавших на постоянное жительство в ФРГ через территорию Чехословакии, составило, по данным агентства ДПА, около 19 тысяч. Такого наплыва, как видно, в ФРГ не ожидали. 
[...] Местное население в буквальном смысле стонет. Кажется, в ФРГ и Западном Берлине начинают понимать, что массовое переселение принесет ущерб не только ГДР.

 


 Известия, 10.11.1989, Поиски выхода из кризиса, В. Лапский

Ночь 9.11.1989 года в новостях

#ФРГ: Осторожнее с громкими фразами — но только не сегодня    

Первые кадры: передача «Tagesthemen» с ведущим Хансом Йоахимом Фридрихсом вечером 9 ноября показывает прямой репортаж тележурналиста Робина Лаутенбаха с пункта пересечения границы на улице Инвалиденштрасе:

#ГДР: Чуть больше верить  

В ГДР 11 ноября во всех газетах можно прочитать объемные очерки и интервью. Например, в газете «Junge Welt», которая в свое время была центральным органом государственного Союза свободной немецкой молодежи и к концу 1980-х годов достигла тиража в 1,6 миллиона экземпляров:

Русский
-
«Просто здорово! С ума сойти!» Многим не верится, они потрясены. Что дальше? Об этом здесь и сейчас пока никто не думает. Аня говорит, что  сегодня стала верить чуть больше. «Вы вчетвером?» — спрашиваем мы группку людей, очевидно, знакомых между собой — это студенты, изучающие текстильное дело. «Да, и обратно мы вернемся тоже вчетвером».

 


Junge Welt, Wochenend-Ausgabe 11./12.11.1989, Zu viert gehen wir rüber und zu viert auch zurück – Verlag 8. Mai GmbH/junge Welt

#ГДР: Кто знает, когда это закончится

Газета «Berliner Zeitung» также отмечает, что после визита на запад жители Восточного Берлина обычно возвращаются домой, но в то же время предлагает задуматься:

Русский
-
Почти все граждане ГДР, которые с позапрошлой ночи пересекли границу с ФРГ, как мы узнали, хотели вернуться на родину в тот же день или после выходных. [...] Звучала фраза: «Сегодня вечером мы снова будем дома». Но также и другая: «Кто знает, когда это закончится». Около 3250 человек, согласно информации из Бонна, зарегистрировались в качестве переселенцев.

 


Berliner Zeitung, 11./12. November 1989, Heute abend sind wir wieder da

#ФРГ: Лишь один робкий водомет

Западногерманские газеты вместе с новостью об открытии границы успевают сдать в печать к завтрашнему выпуску (10 ноября) сообщения о первой реакции людей, а 11 ноября публикуют большие репортажи — например, газета „taz“:

Русский
-
Первая реакция правящего бургомистра Западного Берлина [Вальтера Момпера, dek.] была «очень радостной». Он призвал берлинцев радоваться вместе с ним, «пусть мы и знаем, что это возложит на нас многочисленные обязательства».

 


taz, 10.11.1989, Ein historischer Tag: DDR öffnet die Mauer. Momper: Kommt bitte mit der S-Bahn

Русский
-
Съемочные группы ярко осветили стену, водомет еще робко брызжет водой с востока на запад, несколько сотен, возможно, тысяч людей окружают историческое место. [...] Берлинцы штурмуют стену. Почти каждый, забравшись наверх, ликует с поднятыми руками. «Долой стену! Долой стену!» — гласит девиз вечера. Но реальность уже опередила возгласы хора. 

 


taz, 11.11.1989, Das Volksfest auf der Mauer, Manfred Kriener

#СССР: Сначала правительство, затем и политбюро    

В Советском Союзе остаются газеты и журналы, которые даже в следующие дни и недели не освещают тему падения стены. Ежедневная газета «Труд», официальный профсоюзный орган печати, в очерке из Берлина от 12 ноября делает упор исключительно на изменениях в руководстве ГДР, идущих параллельно с СССР:

Русский
-
Вчера наша газета сообшила об итогах работы 10-ого пленума ЦК СЕПГ. А перед этим в стране произошел беспрецедентный случай, когда в течение всего двух дней в отставку ушли сначала правительство, а затем и Политбюро ЦК правящей партии.

Новое правительство ещё не избрано.

 


Труд, 12.11.1989, ГДР: Дни перемен, В. Никитин

#СССР: Пробки шампанского, а не исход  

Совсем иначе ведет себя «Комсомольская правда», в то время официальная коммунистическая молодежная газета, которая уже 11 ноября публикует репортаж, держа руку на пульсе событий в двух Германиях:

Русский
-
На каждом шагу хлопали пробки бутылок с шампанским, горели бенгальские огни. «Сегодня в Берлине праздник» – объяснял кто-то в толпе иностранцу происходящее. [...]
На что всё это было похоже? На всеобщую эйфорию? Да, на братание? Да, если учесть, что здесь прямо на моих глазах встречались родственники, живущие по разные стороны границы. Но на что это не было похоже, так это на исход. 

 


Комсомольская Правда, 11.11.1989, Человек проходит сквоз стену, С. Маслов
© Dave Tinkham/datapanikdesign

#ФРГ: Ропот в провинции  

Газета «Frankfurter Allgemeine Zeitung» наблюдает за ситуацией в Лейпциге, вдали от толп, штурмующих пункты пересечения границы:

Русский
-
Как велико недоверие людей в ГДР к тем, кто до сих пор находился у власти, в эту ночь четверга заметно и по другим признакам. Всего несколько часов назад член политбюро Шабовски на пресс-конференции, транслируемой в прямом эфире радио ГДР, почти мимоходом упомянул, что каждый житель ГДР может с настоящего момента выехать за рубеж без выполнения особых условий. Но радости, облегчения или удовлетворения почти не заметно на площади Карл-Маркс-платц в Лейпциге — перед афишной тумбой почти не слышно разговоров. Никто не упоминает новую свободу передвижения.

 


Frankfurter Allgemeine Zeitung, 11.11.1989, Nach dem Treffen mit Krenz ist Rau auch ratlos, Albert Schäffer

… и на контрольно-пропускном пункте в Хельмштедте, между сегодняшними федеральными землями Саксония-Ангальт и Нижняя Саксония:

Русский
-
Самая смелая мысль становится реальностью в мыслях потому, что никто не думает, что когда-нибудь она воплотится в жизнь. Люди в Хельмштедте и в других местах на окраинах советской зоны всегда мечтали о разрушении стены, об открытой границе. Но знали они и то, что потеряют частицу идентичности, если мечта станет реальностью.

 


Frankfurter Allgemeine Zeitung, 11.11.1989, Ein Licht nach langer Dunkelheit, Ulrich Schulze

Что остается? Что впереди?

#ФРГ: «Мы не остановимся»

Газета «Die Zeit» освещает деятельность новых политических групп, все активнее борющихся за право голоса в государстве, контролируемом  СЕПГ:

Русский
-
«Мы остаемся здесь, мы не остановимся, и ты останься в ГДР», — написано яркими красками на лаке. На антенне развеваются зеленые ленты, символы надежды. На другой стороне машины написано, за кого агитирует Уве Ян — это инициативное движение «Демократия сейчас». [...] Его группа встречается у него в офисе, шестеро мужчин вместе продумывают дальнейшие шаги: сбор подписей за проведение референдума об изменении конституции, которое отменило бы положение о руководящей роли СЕПГ, демонстрация в депо на следующей неделе.

 


Die Zeit, 24.11.1989, Pläne schmieden für die neue Zeit, Marlies Menge

#ГДР: Раскрыть злоупотребления властью

По мнению «Neue Zeit», партийного издания восточногерманского отделения Христианско-демократического союза, вновь обретенная свобода зарубежных поездок не должна заслонять существующих в ГДР проблемy. Газета комментирует:

Русский
-
Общественность все еще ничего не знает о том, к чему призывали и чего громко требовали сотни тысяч демонстрантов — о привилегиях и злоупотреблении властью. Многие из тех, кто пользовался должностью и положением для личного обогащения, все еще заседают в Народной палате, окружных собраниях депутатов и занимают другие руководящие посты. Они слышат обвинения и — молчат.

 


Neue Zeit, 20.11.1989, Vom Wasser gepredigt, vom Wein getrunken, Klaus M. Fiedler

#ФРГ: Мой первый банан

Габи вообще-то зовут Дагмар, она из западногерманской земли Рейнланд-Пфальц. В 1989 году она послужила моделью для обложки ноябрьского номера сатирического журнала «Titanic». Снимок стал культовым и считается самой знаменитой обложкой «Titanic», его неоднократно перепечатывали и до сих пор охотно используют:

«Семнадцатилетняя Габи  из советской зоны счастлива в ФРГ – Мой первый банан»

#СССР: Сладкое слово «свобода»

Еженедельная газета «Московские новости», которая в то время была важным голосом горбачевской перестройки и продавалась также за рубежом на нескольких языках, проводит масштабные и многогранные исторические параллели:

Русский
-
Когда на экране телевизора молодые немцы отплясывают у Бранденбургских ворот, в памяти оживают старинные гравюры – парижане, плясавшие двести лет назад на развалинах Бастилии. Конечно, по символичности стена не уступала феодальной темнице. Скверный символ раскола Европы и мира, конфронтации, «холодной войны», но прежде всего нашего и наших союзников страха перед свободой передвижения людей, циркуляции идей, перед свободой вообще. Символ феодального «социализма». [...] Переменам в ГДР рад каждый, кому сладко слово «свобода». Но не станем таить и тревоги: в конце прошлой недели полиция была вынуждена и с той и с другой стороны отгонять от стены «бритоголовых» юнцов-неонацистов, учинявших дебоши. Впрочем, и падение Бастилии не повлекло за собой, как известно, воцарения мира и благодати на нашей грешной земле. Но тем не менее два века спустя мы пышно отпраздновали это событиe. 

 


Московские Новости, 19.11.1989, Берлинская стена: Кто строил, тот и сносит, Владимир Острогорский

#ФРГ: Экономика без учебников

Стена уже десять дней как стала достоянием истории: журнал «Der Spiegel» размышляет о том, что открытие границ будет означать для обеих стран, ФРГ и ГДР, в экономическом плане, когда утихнет первая эйфория на бирже:

Русский
-
Игроки на бирже и мелкие вкладчики, менеджеры и политики стали понимать, что с внезапным открытием ГДР, прежде наглухo закрытой, возникла экономическая ситуация, для которой нет ни исторических аналогов, ни инструкций ни в одном учебнике экономики. Сложилась рискованная ситуация.
[...] У Модрова, Кренца и товарищей не много времени, чтобы отреагировать. Если экономическая ситуация вскоре не изменится к лучшему, через открытые границы от них сбегут молодые и способные. К тому же  запутанный обменный курс грозит распродажей скудного добра на запад.

 


Der Spiegel, 20.11.1989, Da rollt eine Lawine

#СССР: Превзошли перестройку

Еженедельная газета «Аргументы и факты», долгое время доступная только функционерам, но в 1980-е годы ставшая широко популярной, видит в открытии стены важный сигнал для всего внутреннего устройства ГДР:

Русский
-
В том, что происшедшее в ГДР осенью сего года является революцией, нет сомнений. [...] В ГДР октябрь стал  временем подведения черты под целым историческим периодом административно-хозейственного, сталинского пути развития, который и здесь давно исчерпал себя и вел республику дальше в тупик. 

[...] [П]о своей интенсивности, динамизму и драматизму они значительно превзошли нашу перестройку. 

 


Аргументы и факты, 9.12.1989, Октябрьская революция в ГДР, С. Рябкин

Составление обзора прессы: Ксения Гербер, Якоб Копперманн, Алена Ширко, Шантал Станник (Гамбургский университет)
Перевод: Мария Унрау
Заходное фото: David Tinkham/Datapanikdesign
Фото над содержанием: Thorsten Koch/flickr.com/CC BY 2.0

Гнозы
en

Советский Союз и падение Берлинской стены

Рассказ о 1989 годе в истории Восточной Европы, ГДР и Китая прост и ясен: в одном случае – мирная революция, положившая конец коммунистическому господству, в другом – зачатки освободительного движения, задавленные танками Народно-освободительной армии на площади Тяньаньмэнь. Эти события оказались судьбоносными для всего мира. Но какой же была реакция Москвы на эти драматические перипетии, в частности, на падение Берлинской стены 9 ноября? Ведь именно советское руководство, поставив у руля Михаила Горбачева в марте 1985 года, придало новую динамику застывшему ходу холодной войны. 

Советский 1989 год

Период гласности и перестройки на короткое время превратил Советский Союз в тот самый авангард истории, которым он сам себя провозгласил в 1917 году. С растущей скоростью руководство страны во главе с Михаилом Горбачевым начало перестраивать политическую систему. Они ослабили тиски некогда всемогущей цензуры, выпустили политических узников, начали эксперименты с приватизацией экономики. После выборов Съезда народных депутатов 26 марта 1989 года СССР все еще находился в авангарде реформ среди коммунистических диктатур Восточной Европы. Но в том же году первенство пришлось уступить. Усилия Горбачева «навязать процесс цивилизирования сверху» пробудили в советском обществе новые силы, развитие которых все меньше подчинялось контролю. В частности, началась эрозия периферии советского государства: в 1989 году заметно ослабли власть партии и авторитет центра на пространстве от Балтийского моря до Кавказа. 

Ноябрь 1989 года. Сотни людей отмечают конец Берлинской стены — одного из ярчайших символов политической иконографии XX века © Андреяс Крюгер/flickrСдвинулись все приоритеты советской политики. Если начиная с 1945 года в центре внимания постоянно находилась восточноевропейская империя — особенно в кризисные 1953, 1956, 1968 и 1980-1981 годы, — то теперь фокус внимания сместился. Михаил Горбачев и его соратники очень стремились к улучшению отношений с Западом. В связи с этим контакты с Соединенными Штатами и ФРГ вскоре вышли на первый план. «Братские страны» — ГДР, Чехословакия, Румыния и Болгария — раз за разом получали отказ в поддержке своих реформ и, наоборот, отдалялись. К тому же советское руководство отказалось от «доктрины Брежнева», согласно которой социалистические государства обладали только неполным суверенитетом и Советский Союз имел право в любой момент и, если необходимо, силой вмешиваться в их внутренние дела. Июньские выборы в Польше показали, что Москва действительно не собирается ни политическими, ни военными мерами влиять на ситуацию в ближнем зарубежье. Кремль смирился с поражением коммунистов. Открылось пространство возможностей, сравнимого с которым в Европе не было несколько десятилетий. 

1989 год в ГДР

Десятки лет ГДР и СССР связывали «особые отношения». Коммунистическое государство на немецкой земле символизировало советскую победу в 1945 году. Пусть и не вся Германия, а только ее половина, но все же это была жемчужина в короне советской империи. Десятилетиями ни одно важное политическое решение в ГДР не могло быть принято без согласия СССР. Особенно если речь шла о власти — а тема границ в годы холодной войны, конечно же, была вопросом власти. Полмиллиона советских солдат на немецкой территории были еще одним важным фактором. И, конечно, советское посольство – а точнее, целый городок вдоль бульвара Унтер ден Линден – постоянно следило за всем происходящим в стране. Дополнительным игроком была обширная резидентура КГБ с центром в берлинском районе Карлсхорст. 

Верхушка Социалистической единой партии Германии (СЕПГ) понимала свою зависимость от Москвы. Если прочие коммунистические страны Восточной Европы располагали и собственными национальными институтами легитимации, то для Восточного Берлина «победа над фашизмом» и «дружба с Советским Союзом» были ключевой парадигмой государственной политики. «Социализм на немецкой земле» не мыслился без советского протектората. Однако с началом перестройки между ГДР и ее покровителем прошла опасная трещина. Горбачев и его соратники были убеждены в необходимости кардинальных реформ. Эрих Хонеккер и его товарищи в политбюро СЕПГ считали, что ГДР представляет собой образец социалистического государства. Главный идеолог из Восточного Берлина Курт Хагер уже в 1987 году, комментируя советский курс на реформы, задавал риторический вопрос: «И, к слову сказать, если ваш сосед затеял у себя ремонт — сочтете ли вы своим долгом поменять обои у себя в квартире?» Так разногласия стали достоянием общественности.  

В начале судьбоносного 1989 года ГДР наряду с Румынией и Чехословакией были самыми непримиримыми врагами московских реформаторов. Хонеккер и руководство СЕПГ опасались, что Москва неминуемо предаст социализм. Восточный Берлин рассматривал себя как противоположность Москве, как якорь стабильности и оплот европейского порядка, сложившегося по результатам Ялтинского и Хельсинкского соглашений. Однако с весны 1989 года три фактора начали подтачивать власть СЕПГ: протесты собственного населения, которые с момента фальсифицированных местных выборов в мае вышли на качественно новый уровень; ухудшающееся состояние здоровья генерального секретаря Эриха Хонеккера; наконец, нарастающее давление граждан ГДР, стремящихся выехать из страны и искавших малейшие возможности проскользнуть за проржавевший железный занавес. Венгрия, а также немецкие посольства в Праге и Варшаве начали предоставлять такие возможности. Летом общественная жизнь ГДР, до того замороженная и замершая, постепенно ожила, началось кипение, брожение и движение. Цепляясь за власть, СЕПГ не могла рассчитывать на советскую помощь: Михаил Горбачев уже ранней осенью 1989 года принял решение, что советские войска, расквартированные в ГДР, останутся в казармах.

Путаница, СМИ, потеря управления: один осенний день 1989 года

Регулярные массовые демонстрации в Лейпциге и свержение Эриха Хонеккера 17 октября 1989 года окончательно расшатали восточногерманскую систему. В день республики 7 октября 1989 года, знаменовавший сороковую годовщину со дня основания ГДР, Горбачев увидел решительно настроенные толпы на улицах Берлина. Поддержка советского лидера, оказанная Хонеккеру, была очень сдержанной. Незадолго до этого, 5 октября, советник Горбачева по внешней политике Анатолий Черняев записал в своем дневнике: «Словом, идет тотальный демонтаж социализма как явления мирового развития… И, наверно, это неизбежно и хорошо. Ибо речь идет о единении человечества на основах здравого смысла. И процесс этот начал простой ставропольский парень», — советский функционер имел в виду происхождение своего начальника. Уже тогда Черняев видел в Горбачеве фигуру всемирно-исторического значения. Популярность Горбачева, по крайней мере за рубежом, в 1989 году достигла невиданных высот. Все надежды разделенной Германии и европейского континента в целом были сфокусированы на нем, миллионы людей увидели в Горбачеве своего спасителя.

В центре внимания – внутренние проблемы 

Сам Горбачев был все больше озабочен внутренней политикой. Осенью 1989 года начался новый виток борьбы с его основным противником — Борисом Ельциным. К тому же и консервативное крыло политбюро, объединившееся вокруг Егора Лигачева, постепенно отказывалось от поддержки Горбачева. Как бы ни кипели страсти между Варшавой, Берлином, Прагой и Будапештом, советское руководство было прежде всего занято внутренними перипетиями. В конце концов события внутри страны развивались с не меньшей скоростью, чем на внешнеполитической арене, ведь в этом случае речь шла о сохранении собственной власти. Именно это демонстрируют дневники Черняева — вероятно, наиболее ценный источник из самого центра принятия решений. 

С начала ноября ГДР стояла на пороге больших перемен. Стало очевидным, что сохранять статус-кво и оставаться страной с непроницаемыми границами, охраняемыми силой оружия, больше невозможно. И все же никто не мог предсказать то, что случилось вечером 9 ноября. Новое руководство СЕПГ во главе с Эгоном Кренцем по-прежнему стремилось к тому, чтобы согласовывать все свои действия с Кремлем. В первой же половине ноября 1989 года две проблемы наложились друг на друга: празднование годовщины Октябрьской революции (7-8 ноября) и неопытность нового руководства СЕПГ. Пока в Восточном Берлине работали над новым законом о свободе передвижения, московское руководство было занято своими торжествами и было недоступно для связи. В первой половине дня 9 ноября, когда заседало советское политбюро, – звонки из-за границы не принимались. В результате Эгон Кренц не скоординировал свои действия с Москвой.

Падение Берлинской стены

Около 7 часов вечера 9 ноября член политбюро СЕПГ Гюнтер Шабовски выступил со скоропалительным заявлением о вступлении в силу нового закона о свободе передвижения: «Насколько мне известно, он вступает в силу немедленно... сейчас». Это заявление привело к штурму Берлинской стены. Ситуация усугубилась повторением его ошибочного заявления в западногерманских вечерних новостях. Ни Кремль, ни советское посольство в Восточном Берлине не были в курсе. Историческое решение об открытии стены («Мы открываем шлюзы») поздним вечером того же дня было принято без согласования с советскими «друзьями». СЕПГ впервые приняла серьезное политическое решение на свой страх и риск: уже погибая, она наконец освободилась от власти московских покровителей. Советский посол Вячеслав Кочемасов только утром 10 ноября позвонил Кренцу и выразил обеспокоенность ситуацией в Берлине. О падении стены в Москве узнали из новостей. Посол этот момент просто проспал. Советские СМИ сообщали о происходящем скупо и неохотно — тема была неудобная, а главное, хватало собственных новостей, которые широко обсуждались и занимали все внимание. 

Так 9 ноября 1989 года СССР превратился в стороннего наблюдателя. Советская сторона ожидала в самой крайнем случае организованного открытия границы между ГДР и ФРГ – но никак не падения стены. Поскольку Горбачев наложил запрет на применение силы, Москве ничего не оставалось, как согласиться с наступлением новой реальности. 

Когда советник Горбачева по Германии Валентин Фалин утром 10 ноября в ужасе от случившегося прорицал крах ГДР, его коллега Черняев уже задумывался о будущем, которое наступит после этого. Он писал в своем дневнике: «Закончилась целая эпоха в истории «социалистической системы» ... Остались наши «лучшие друзья»: Кастро, Чаушеску и Ким Ир Сен... тут уже не о «социализме» речь, а об изменении мирового соотношения сил, здесь — конец Ялты, финал сталинского наследия и «разгрома гитлеровской Германии».
В самом деле, в 1945 году Советский Союз выиграл войну, а в 1989 году он начал проигрывать мир. Речь уже не шла о реформе социализма. Настало время проводить его в последний путь. 


Литература по теме:
Hans-Hermann Hertle (2009): Chronik des Mauerfalls. Die dramatischen Ereignisse um den 9. November 1989, Berlin.
Anatoly Chernyaev. Diaries in the National Security Archive
William Taubman (2017): Gorbachev: His Life and Times, New York.
читайте также
Gnose

Чем отличаются восток и запад Германии

«Мы – один народ», – скандировали демонстранты в ГДР перед падением Берлинской стены в 1989 году. 30 лет спустя различия между восточными и западными немцами остаются важнейшей темой общественных дискуссий о немецком воссоединении. Кого можно назвать восточным или западным немцем? И в чем заключаются характерные «восточногерманские» черты?

показать еще
Motherland, © Таццяна Ткачова (All rights reserved)