Медиа

Рожденные, чтобы умереть

Об остарбайтерах — подневольных тружениках и труженицах, угнанных с востока Европы, — немецкие исследователи и журналисты активно заговорили лишь в последние десятилетия, позже, чем о других жертвах нацизма. Особенно страшной была судьба многих из их детей, которые родились на территории Германии. Если в первые годы войны матерей и младенцев еще отправляли на родину, то со временем нацисты стали требовать, чтобы женщины продолжали работать, а малышей у них отнимали. Тех, кто по «физиологическим признакам» напоминал «арийцев», отправляли в специальные приюты, где их впоследствии должны были усыновлять или удочерять немцы. Остальных ждали «ясли» — по сути, бараки, в которых, лишенные родительской заботы и нормального питания, младенцы редко проживали дольше нескольких недель.

Об одном из таких бараков рассказывает мюнхенское приложение к газете Süddeutsche Zeitung. Появление этой статьи именно в региональном выпуске не случайно: истории остарбайтеров в последние годы были опубликованы во многих местных изданиях Германии. Возможно, ни к одному другому преступлению нацизма все немецкое общество не было причастно так непосредственно, ведь ответственность за судьбу остарбайтеров несли не только специальные ведомства, но и их «хозяева» — обычные немцы (хотя, как правило, высокопоставленные). На сайте коммуны Маркт-Индерсдорф до сих пор невозможно найти упоминание о бараке для детей подневольных тружениц с Востока, так что эта статья — всего лишь первая попытка вернуть местному сообществу историческую память. 

Источник Süddeutsche Zeitung

Летнее утро. Конрад Ментер идет к кладбищу на улице Марольдштрассе, чтобы показать, где похоронены убитые младенцы. Он останавливается посреди кладбища в тени двух деревьев, тянущихся ввысь. По его лицу бегает солнечный зайчик, как будто пытаясь пробудить воспоминания. 

86-летний Ментер показывает на небольшой проход между деревьями и стеной кладбища — всего пара квадратных метров земли рядом с входом. Он уверен: именно здесь все и происходило. Он помнит, что гробики были белыми, где-то 90 на 60 сантиметров, они стояли рядом с выкопанными могилами — иногда один, иногда сразу два.

«Смотреть на эти белые детские гробики всегда было трудно, — говорит Ментер. — В голове постоянно звучал вопрос: а кем бы могли вырасти эти дети?»

Конрад Ментер часто поднимает лицо к небу. Уроженец Индерсдорфа, ребенком он видел, как в конце войны на кладбище Марольдштрассе массово хоронили маленьких детей женщин-остарбайтеров, работавших в округе. Это были самые юные и самые беззащитные жертвы национал-социализма: младенцы, жизнь которых оборвалась всего через несколько недель или месяцев после рождения, потому что их забрали у родителей и оставили на произвол судьбы. Они умирали от голода и недостатка заботы.

Мальчиком-министрантом лет девяти-десяти Ментор участвовал примерно в полудюжине таких похорон. Может быть, и больше, он не помнит точно. Но помнит слезы матерей, которым иногда разрешалось присутствовать на похоронах своих детей. «Невероятно грустная история», — произносит он.

Конрад Ментер — один из немногих очевидцев, которые еще могут рассказать о так называемом «детском бараке Маркт-Индерсдорфа». Эта темная страница здешней истории остается практически неизвестной даже более чем 75 лет спустя. Впервые к ней обратился журналист Ханс Хольцхайдер, один из редакторов регионального приложения газеты Süddeutsche Zeitung в Дахау, который в 1986 году провел обширное исследование и опубликовал о нем материал. До этого никто в Индерсдорфе не говорил о том, что в последние годы войны происходило у стен монастыря.

В августе 1944 года нацисты построили у стен монастыря, на месте нынешнего детского сада св. Викентия, деревянный барак, где в нечеловеческих условиях содержались маленькие дети. Это было сделано в соответствии с приказом Генриха Гиммлера, рейхсфюрера СС, который предписывал, как следует обращаться с беременными подневольными работницами.

В период с 1939 по 1945 год нацисты угнали с занятых вермахтом территорий (в первую очередь — из Польши и Советского Союза) до десяти миллионов людей, заставив их работать в том числе в крестьянских хозяйствах Рейха. 

В первые годы войны забеременевших подневольных работниц еще высылали обратно на родину, но со временем нужда нацистов в рабочей силе стала слишком велика.

Тогда по всей стране начали возводить примитивные приюты, которые Гиммлер цинично окрестил «учреждениями по уходу за детьми иностранцев». В реальности эти «учреждения» были обычными сараями, как детский барак в Индерсдорфе. Когда у подневольных работниц рождался ребенок, они обязаны были немедленно отдать его в барак. Многие матери тщетно пытались вернуть новорожденных. Но часто они так никогда больше и не виделись.

Судя по сохранившимся документам, в период с сентября 1944 по май 1945 года в индерсдорфском бараке умерло не менее 35 младенцев. Всего в актовой книге барака «Монастырь Индерсдорф» указаны имена 63 детей; судьба более 20 из них по сей день остается неизвестной. 

Луизе Вассилов, родившаяся 26 июня 1944 года в Дахау, не пережила барак. В ее свидетельстве о смерти записано: «...скончалась 16 сентября 1944 года в 2 часа ночи в приюте для детей остарбайтеров "Монастырь Индерсдорф"».

Большинство смертей зафиксированы в приходской книге сельской общины. Многие дети прожили всего несколько дней или недель. Причины смерти указаны с циничной холодностью: рвота с поносом, желудочные и кишечные болезни, сердечная недостаточность. На самом деле, большая часть детей умерла от огромной нехватки еды. «Они просто голодали», — говорит историк Анна Андлауэр.

Дети страдали от крайней степени истощения и полного отсутствия ухода. Андлауэр также рассказывает, что один врач, по слухам, впрыскивал ребенку бензин в кровь. Бесчеловечное отношение смотрителей барака видно по записям в книге регистрации смертей: в какой-то момент ответственные лица перестали указывать конкретные причины смерти. Вот запись о Валентине Иванковиче, родившемся 19 февраля 1945 года в Дахау и умершем всего через несколько недель, уже 7 марта. В графе «Причина смерти» написано — «неизвестно». Вот Манфред Краут: «26 января, причина смерти — врожденная нежизнеспособность».

© Nachlass Greta Fischer, Archiv Anna AndlauerМногие убитые дети были похоронены на кладбище Марольдштрассе безымянно. Сегодня о них напоминают стальные стелы. В планах Анны Андлауэр, участников краеведческого объединения и его руководительницы Биргитты Унгер-Рихтер открыть «памятную тропу» — маршрут от кладбища через поле до монастыря Индерсдорф, где стоял детский барак.

Всего на маршруте будет установлено пять информационных щитов. Один из них Андлауэр хочет поставить рядом с детским садом св. Викентия. На нем будут указаны имена всех 35 детей, которые не пережили барак, а под этим списком — строки из романа Эли Визеля «Приливы молчания»: «Когда погибает ребенок, он становится центром Вселенной: и звезды, и поля умирают вместе с ним».

В те годы многие жители деревни знали или догадывались о том, что происходит в бараке. Для обеспечения его работы постановлением совета общины от 1944 года даже было образовано целевое объединение. Бывший бургомистр Индерсдорфа Йозеф Крайтмайр недавно нашел в местном архиве этот важный документ — протокол заседания общины Индерсдорфа от 27 ноября 1944 года. Первый пункт повестки дня в нем сформулирован так: «Вступление в целевое объединение для обеспечения работы приюта для детей остарбайтеров — поддержать». Кто именно, кроме самой общины, входил в объединение, до сих пор неизвестно. Анна Андлауэр говорит, что ничего об организационной структуре пока выяснить не удалось.

Похороны младенцев тоже были заметным событием в жизни деревни. Конрад Ментер рассказывает, что он и другие министранты вначале надевали на погребение черные облачения с белыми воротниками, но однажды помощник священника сказал им, что «появление в официальном трауре не приветствуется», и с тех пор они начали приходить в обычной одежде.

Ментеру запомнилось одно из первых погребений, когда все мальчики-министранты еще были в черном. Вместе со священником и его помощником они вышли из церкви и отправились к кладбищу по Марольдштрассе. В руках у священника был большой крест. Один из министрантов нес кадило. Курился в нем не ладан, а какой-то заменитель. Ладана в последний военный год не было.

Когда процессия дошла до кладбища, кадило уже погасло. Рядом с выкопанной могилой и холмом свежей земли лежал белый детский гробик. Священник прочел несколько молитв на латыни, осенил гроб и скорбящих крестным знамением и окропил святой водой. Ментер вспоминает, что вначале в погребениях участвовала только начальница детского барака. Потом стали появляться и сотрудницы барака, и матери детей. Он подчеркивает, что все погребения проводились достойно, «по католическому канону, с латинскими текстами».

И вот Конрад Ментер стоит на кладбище Марольдштрассе, там, где более 75 лет назад опускали в землю гробы с детскими телами. Он поднимает глаза к небу и говорит, как ему больно, что дети по всему миру и сегодня продолжают умирать — от голода, войн или домашнего насилия, — именно дети, самые беззащитные из всех людей. За его спиной — два деревянных креста. На одном из них висит табличка: «Да будет воля Твоя, Господи».

читайте также

Gnose

Пакт Гитлера–Сталина

23 августа 1939 года гитлеровский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп и сталинский нарком иностранных дел Вячеслав Молотов подписали в Москве договор о ненападении между Германией и Советским Союзом. Пакт Молотова-Риббентропа, в западной традиции именуемый пактом Гитлера-Сталина, заложил основу для начала Второй мировой войны в Европе.

Гнозы
en

Остарбайтеры

Когда началась война, Люба жила на Украине, в Вознесенском районе Николаевской области. Она только что закончила шестой класс и начала помогать родителям в колхозе, так как рабочих рук не хватало. 

7 августа 1941 года, через полтора месяца после вторжения на территорию Советского Союза, немецкие войска вошли в город Вознесенск. Война шла за «жизненное пространство на востоке», а живущих там людей планировалось вытеснить еще дальше на восток или уничтожить. Нацисты планировали истребить на оккупированных территориях 30 миллионов человек, уморив их голодной смертью1

Отец Любы был призван в Красную армию, а Люба, ее мать и четыре сестры остались под Вознесенском. На территории новообразованных рейхскомиссариата Украина и рейхскомиссариата Остланд нацисты претворяли в жизнь расовую политику с помощью репрессий и насилия. Была введена всеобщая трудовая повинность для мужчин в возрасте от 15 до 65 лет и для женщин в возрасте от 15 до 45 лет2. Позже ограничения по возрасту были отменены.

Колхозы были вынуждены отдавать оккупантам все больше продукции, а пайки для населения становились все меньше. Плодородная земля Украины должна была стать «житницей рейха», снабжая продовольствием «арийских господ»3. Люди на селе стремительно беднели и начали голодать. 

Одновременно с этим нацисты запустили агитационную кампанию по набору украинских, русских и белорусских добровольцев для работы в германском рейхе. Им обещали посильную работу и справедливую оплату, если они будут работать на немцев.

DEUTSCHE VERSION

К середине января 1942 года желание поехать в Германию изъявили 55 тысяч человек; впоследствии к ним присоединилось еще несколько десятков тысяч украинцев4. Однако когда на родину начали приходить первые письма и просачиваться слухи об условиях быта и труда, многим стало понятно, что все обещания нацистов были пропагандистской ложью5. Для поддержания экономики в военное время немцы начали прибегать к принудительному труду и эксплуатации людей. Наряду с пропагандистскими средствами они стали пускать в ход силу: участились захваты, облавы и насильный угон людей на работу. Нацистские чиновники открыто говорили об «охоте на людей» или «охоте на рабов». 

В 1943 году власти рейхскомиссариата Украина потребовали от всех жителей 1922–1925 годов рождения отбыть обязательную двухлетнюю трудовую повинность в рейхе. Приказом военного комиссара Киева по всей Украине были распространены плакаты, на которых говорилось: «Я жду, что все без исключения упомянутые лица явятся в означенное время для отправки». 

© Bundesarchiv, Bild 183-J10854 / CC-BY-SA 3.0

19 августа 1943 года Любу вместе с другими молодыми людьми увезли из Советского Союза в германский рейх на принудительные работы. Было ли ее решение добровольным или ее заставили поехать? Может быть, она хотела финансово поддержать свою мать и сестер? 

На пути к новому месту работы и проживания остарбайтеров, как их будут называть нацистские власти, трижды осматривали врачи, чтобы оценить их здоровье и физическое состояние. В Государственном архиве Николаевской области сохранилась почтовая карточка, которую Люба отправила своим родным: «Меня признали здоровой, поэтому дома меня не ждите»6

«Унтерменши»

Новый «материал» нужен был здоровый и пригодный к труду. Согласно расистской и человеконенавистнической идеологии нацизма, люди из Советского Союза считались «унтерменшами» — «недолюдьми». Поначалу граждан СССР вообще не планировалось привлекать к труду, однако после того как в 1943 году Германия перешла к «тотальной войне», рабочих рук стало требоваться все больше. Поэтому нацисты решили отказаться от полного уничтожения и начали эксплуатировать советских военнопленных и принудительно угнанных гражданских лиц. Из-за жестокого бесчеловечного обращения, произвола, телесных истязаний, плохого и скудного питания всего за несколько месяцев умерло около двух миллионов военнопленных7

«Я жива и здорова, — пишет Люба домой. — Мы ехали 15 дней, все было очень хорошо. Сейчас я в Бремене, в лагере». Вместе с 700 другими женщинами ее разместили в лагере Хайдкамп. Многие женщины, как и Люба, были родом из Советского Союза. Лагерь был создан и управлялся Организацией Тодта — военно-строительным объединением, возводившим важные объекты для нужд армии. Хайдкамп был крупнейшим лагерем для остарбайтеров в промышленной агломерации Бремен-Фарге.

Летом 1944 года, на пике принудительного использования иностранной рабочей силы, в оборонной промышленности, в сельском хозяйстве и в домохозяйствах рейха работали более 13 миллионов подневольных работников и работниц — насильно угнанных гражданских лиц, узников концлагерей и военнопленных. Около 2,75 миллиона человек были мирными гражданами Советского Союза.

© Dokumentationszentrum NS-Zwangsarbeit

Как и большинство других угнанных людей, Люба не знала, на каком именно оборонном заводе ей предстоит работать и какие цели преследуют нацисты. Ее жизнь в стране определялась «Распоряжениями об остарбайтерах» от февраля 1942 года, в соответствии с которыми остарбайтер вообще не считался человеком: правила для них были ужесточенной версией правил для других подневольных работников. Так, им строго запрещалось покидать лагерь, кроме как для того, чтобы добраться на работу и обратно; строго запрещалось владеть деньгами, ценными предметами, билетами на транспорт, зажигалками и велосипедами. Женщины в лагерях размещались отдельно от мужчин. К подневольным работникам и работницам можно было применять телесные наказания, их питание было хуже, а зарплата ниже, чем у немцев. Все контакты с местными жителями были запрещены, а половая связь с немцем вообще каралась смертью. Несоблюдение этих правил грозило помещением в концентрационные или исправительно-трудовые лагеря.

Из тысячи часов аудио- и видеоинтервью с остарбайтерами, собранных в рамках проекта Zwangsarbeit 1939—19458 («Принудительный труд 1939—1945»), становится ясно, что «Распоряжения об остарбайтерах» фактически объявляли их вне закона. Насилие и жестокое обращение было в порядке вещей. Кроме того, есть свидетельства о случаях так называемого «уничтожения через работу».

«OST»

Ко всему прочему остарбайтеры были обязаны носить на груди дискриминирующую их нашивку: для гражданских лиц из СССР это был сине-белый прямоугольник с надписью OST прописными буквами. Эту нашивку нельзя было снимать ни при каких обстоятельствах. Люба тоже была остарбайтером — этот национал-социалистический термин кажется безобидным, но совершенно не передает тяготы, которые во время Второй мировой войны пришлось пережить почти трем миллионам мирных советских граждан. За этим словом скрыто бесчеловечное расистское обращение и ненависть нацистов к славянам.

Две трети из почти трех миллионов советских остарбайтеров были женщинами. Генеральный уполномоченный по привлечению рабочей силы Фриц Заукель, с марта 1942 года отвечавший прежде всего за сбор и депортацию всех подневольных работников для рейха, однажды сказал: «Я буду использовать этих русских женщин сотнями и тысячами, они будут работать на нас, они выдерживают десятичасовой рабочий день и делают любую мужскую работу»9

Женщины были обязаны работать до изнеможения. Беременеть им было запрещено. Многие впоследствии рассказывали о принудительных абортах, а также о том, как у них после рождения силой забирали детей. Многие новорожденные оказались в так называемых «центрах ухода за детьми иностранцев», где «вследствие планового недообеспечения» умерло не менее 50 тысяч младенцев10. Возвращаться к работе женщинам-остарбайтерам приходилось почти сразу после родов.

В тени забвения?

Точных сведений о том, сколько подневольных работников и работниц из СССР погибло в Германии, не существует. Любе удалось выжить. Летом 1945 года она отправилась на родину. Западные державы передали всех граждан Советского Союза из своих оккупационных зон советским спецслужбам. Скорее всего, так Люба попала в проверочно-фильтрационный лагерь НКВД, где бывшие остарбайтеры подвергались долгим и строгим допросам. Для каждого из 5,4 миллиона «репатриантов»11 действовала презумпция виновности: всем власти предъявили обвинение в коллаборационизме и шпионаже. 

Конечно, эти огульные обвинения было сложно опровергнуть, не имея на руках доказательств, поэтому репатрианты в худшем случае могли снова оказаться в лагерях или исправительно-трудовых колониях в Западной Сибири. Достоверной статистики по этим людям также нет. Вплоть до распада Советского Союза и даже некоторое время после этого бывших подневольных тружеников и тружениц не признавали жертвами национал-социализма. Они терпели унижения и преследования, их превращали в изгоев и отказывали в финансовой поддержке. Из-за этого многие предпочитали молчать и никому не рассказывать о своих страданиях. 

Германия тоже долгое время не признавала остарбайтеров жертвами национал-социалистического режима. Они относились к числу «забытых жертв»12.  Еще в 1997 году федеральный канцлер Гельмут Коль говорил, что вопрос индивидуальных компенсаций бывшим подневольным работникам и работницам не рассматривается. Лишь после того, как канцлером стал Герхард Шредер, новая правительственная коалиция СДПГ и «Зеленых» создала Фонд «Память, ответственность и будущее». Выплаты компенсаций начались 30 мая 2001 года. 

В Германии существовало более 30 тысяч лагерей для принудительно угнанных работников и работниц. Сегодня, через 75 лет после окончания войны, некоторые из них превращены в мемориалы, хранящие память о советских военнопленных и остарбайтерах: среди них — бункер в районе Бремен-Фарге, бывший лагерь Зандбостель и мемориал «Концентрационный лагерь Нойенгамме». Историю жертв нацизма в последнее время все активнее изучают, выходят различные книги и статьи, общественные организации также начинают все больше интересоваться этой темой. Однако политики и СМИ говорят в основном о Холокосте и концлагерях, и, возможно, поэтому знания о советских подневольных тружениках и труженицах до сих пор не очень распространены. Дополнительная сложность для исследователей заключается в том, что многих очевидцев тех событий давно нет в живых. Конечно, историки пытаются наладить контакт с детьми и родственниками бывших остарбайтеров или, если он уже существует, активизировать его, однако в архивах также ждет своего часа множество неизученных документов. У мемориальных музеев часто не хватает ресурсов на научную работу. Главная задача их сотрудников — рассказать посетителям о судьбе остарбайтеров как особой группы жертв нацизма и тем самым вывести их из тени забвения.


1.Spoerer, Mark (2001): Zwangsarbeit unter dem Hakenkreuz: Ausländische Zivilarbeiter, Kriegsgefangene und Häftlinge im Deutschen Reich und im besetzten Europa 1939-1945, стр. 71 
2.Spoerer, стр. 73 
3.Spoerer, стр. 73 
4.Spoerer, стр. 73 
5.Das Bundesarchiv: Sowjetische Kriegsgefangene und "Ostarbeiter" 
6.Державний Архів Миколаївської області, Fond No. P-2871, Opris No. 1, Sprava No. 1919 
7.Spoerer, стр. 72 
8.zwangsarbeit-archiv.de: Wichtige Begriffe zur nationalsozialistischen Zwangsarbeit 
9.Цитировано по: Kersandt, Kerstin (2002): Doppelte Entrechtung – „Ostarbeiterinnen“ und ihre Kinder im Zweiten Weltkrieg im Raum Wiesbaden-Mainz, in: Brüchert, Hedwig/ Matheus, Michael (Hrsg.): Zwangsarbeit in Rheinland-Pfalz während des Zweiten Weltkriegs, Mainz, стр. 57 
10.Stiftung niedersächsische Gedenkstätten: Jahresbericht 2017: Schwerpunktthema: Kindheit im Nationalsozialismus, стр. 37 
11.Виктор Земсков (1995): Репатриация советских граждан и их дальнейшая судьба (1944-1956 гг.) // Социологические исследования,  № 5, стр. 3-13, стр. 10 
12.zwangsarbeit-archiv.de: Entschädigung – Hintergrundinformationen 
читайте также
Gnose

Пакт Гитлера–Сталина

23 августа 1939 года гитлеровский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп и сталинский нарком иностранных дел Вячеслав Молотов подписали в Москве договор о ненападении между Германией и Советским Союзом. Пакт Молотова-Риббентропа, в западной традиции именуемый пактом Гитлера-Сталина, заложил основу для начала Второй мировой войны в Европе.

показать еще
Motherland, © Таццяна Ткачова (All rights reserved)