Двое против Евросоюза: многие недели Польша и Венгрия блокировали принятие бюджета ЕС на следующий год размером 1,8 триллиона евро, а вместе с ним и пакет помощи для восстановления по итогам пандемии в размере 750 миллиардов евро. На саммите 10 декабря главы государств и правительств достигли компромисса. Бюджет примут, помощь выделят.
Вообще-то Польша и Венгрия — среди главных получателей европейской помощи. Так почему же они блокировали выделение средств? Причина в том, что одно из условий введения «ковидного пакета» в действие — это право ЕС штрафовать страны за нарушение ими принципа верховенства права. А критики внутри Евросоюза не первый год говорят о так называемой «нелиберальной демократии» венгерского премьер-министра Виктора Орбана и о систематическом демонтаже разделения властей в Польше.
Еще в 2016 и в 2017 годах Еврокомиссия активировала против Венгрии и Польши статью 7 договора о Евросоюзе. Польшу подозревают в нарушении принципа правового государства, Венгрию — в отказе от демократических норм и базовых европейских ценностей. Самое жесткое наказание, согласно этой статье, предполагает лишение страны права голоса в общеевропейских органах власти. Однако разбирательство тянется крайне медленно, и это одна из причин, почему в мае 2020 года ЕС решил увязать предоставление своей финансовой помощи с соблюдением правовых и демократических норм.
Кто победил в этом споре? Отвечает эксперт по политике Евросоюза Кай-Олаф Ланг — шесть вопросов и шесть ответов, просто листайте.
Источник
1. В чем суть спора?
Некоторые органы власти Евросоюза — например, ЕврокомиссияЕвропейская комиссия (Еврокомиссия) — высший исполнительный орган власти Европейского союза. Обладает исключительным правом внесения законопроектов в Европарламент, отвечает за реализацию политики ЕС и контроль за соблюдением правил организации государствами-членами. Председателя Еврокомиссии коллективно назначают правительства стран-участниц ЕС, а утверждает Европарламент. В состав комиссии входит 28 членов, по функциям напоминающих отраслевых министров. Их кандидатуры председатель согласует с национальными правительствами. В 2019 году председательницей Еврокомиссии стала экс-министр обороны Германии Урсула фон дер Лейен. и Европарламент, — а также ряд стран-членов ЕС критикуют Венгрию и Польшу за то, что в этих странах, по мнению критиков, идет концентрация власти и нарушается принцип верховенства права.
При этом в обеих странах правительства пришли к власти демократическим путем. Получив на выборах большинство голосов — в венгерском парламенте у них даже конституционное большинство, — они пошли на радикальные изменения. Реформа правовой и судебной системы в Польше привела к тому, что независимость судей оказалась под вопросом. Правительство Венгрии, как считают критики, наступает на свободу слова, подвергая критически настроенные СМИ судебному преследованию.
Осенью 2020 года Еврокомиссия впервые представила доклад о ситуации с верховенством права во всех странах-членах организации. Сейчас возникла идея создать механизм, который позволит блокировать европейские дотации в те страны, где правовое государство находится под ударом. Именно этот план и стал причиной спора о финансировании [с Польшей и Венгрией].
2. Речь действительно идет об угрозе базовым ценностям Евросоюза?
Из [европейских] договоров следуют два принципа, находящиеся друг с другом в некотором противоречии: общность ценностей у всех членов ЕС, с одной стороны, и их суверенитет — с другой. Именно поэтому Евросоюзу нелегко переходить к активным действиям, если в странах-участницах возникают проблемы с верховенством права. Польша и Венгрия утверждают, что не ставят его под сомнение. Но в первую очередь они апеллируют к тому, что Евросоюз не имеет права вмешиваться в вопросы государственного строительства и конституционной системы, поскольку это относится к компетенции самих стран-членов.
3. Что еще мог бы предпринять Евросоюз, чтобы не допустить разрушения правового государства?
В Евросоюзе существует целый ряд инструментов, призванных обеспечить соблюдение принципов правового государства. В случае нарушения закона может быть начато разбирательство по специальной процедуре. Решения, принятые Европейским судомЕвропейский суд — высший судебный орган Евросоюза, созданный в 1952 году и заседающий в Люксембурге. Основная функция Европейского суда — следить за соответствием национального законодательства стран-членов ЕС общеевропейским договорам. Включает в свой состав 27 судей (по числу стран-участниц ЕС), которые делегируются национальными правительствами. Не следует путать с Европейским судом по правам человека в Страсбурге. в рамках этой процедуры, обязательны к исполнению для стран ЕС. Кроме этого, есть несколько «мягких» механизмов, к ним относятся среди прочего некоторые форматы диалогов. Есть и наиболее мощный инструмент — статья 7 договора о Европейском союзе, на основе которой могут быть даже приостановлены права членства в организации.
4. Очевидно, в случае Венгрии и Польши статья 7 не сработала. Почему?
Процедура, предусмотренная в этой статье, не отличается быстротой. Штрафные санкции могут быть очень тяжелыми, поэтому барьеры, которые необходимо преодолеть для их введения, намеренно сделаны очень высокими. Так, нужно заручиться поддержкой ⅘ государств, которые бы признали «несомненную опасность тяжелых нарушений» основополагающих ценностей ЕС в одной из стран — и это только первый шаг. Если затем эти нарушения не устраняются, то в качестве второго шага европейские государства — разумеется, за вычетом той страны, дело которой рассматривается, — должны единогласно признать, что в действительности существует «серьезное» и одновременно «продолжительное» нарушение принципов и ценностей. Только после этого квалифицированным большинством голосов могут быть приняты постановления о санкциях.
То есть мы видим, что путь к принятию решений на основании статьи 7 — длинный и трудный. Значение этой статьи, таким образом, скорее символическое — запуск процедуры в соответствии с ней служит сигналом, что ЕС готов прибегнуть к крайним мерам. При некоторых условиях — например, если довольно активная часть общества настроена проевропейски — это может иметь определенное внутриполитическое значение. Но на правительства [Польши и Венгрии] запуск этой процедуры большого влияния до сих пор не оказал.
5. Каков был план ЕС до встречи в верхах?
Обе стороны озаботились тем, чтобы их угрозы были наглядны: Польша и Венгрия грозили наложить вето, а в ответ им дали понять, что фонд восстановления экономики можно сделать и для 25 стран ЕС, без их участия. То есть Варшава и Будапешт рисковали остаться без многомиллиардной европейской помощи, столь необходимой в период пандемии. Главы правительств обеих стран понимали, что блокада грозила бы им политическим ущербом — многие страны-члены ЕС не забыли бы о том, как много времени в период глобального кризиса было потрачено на восстановление стабильности и солидарности внутри сообщества.
6. Что изменила встреча в верхах?
Перед нами классический образец соглашения в рамках ЕС. Множество составляющих, некоторые пункты, которые только предстоит истолковать, и, конечно, компромиссы с обеих сторон. Текст нового Положения о финансовых условиях для защиты верховенства права остался без изменений. Однако Польша и Венгрия добились принятия дополнительного разъяснения, согласно которому новое Положение сначала должно быть согласовано с Европейским Судом. Процедура займет какое-то время и может продлиться до 2022 или 2023 года. Виктору Орбану это сыграет на руку, поскольку ближайшие парламентские выборы пройдут в начале 2022 года.
В целом можно сказать, что, невзирая на противодействие со стороны отдельных стран-участниц, ЕС сможет активировать новый механизм. В таком случае после длительной и сложной процедуры средства ЕС заморозят. Польшу и Венгрию не удастся оштрафовать за любое нарушение принципа верховенства права, но получится — за те, которые могут негативно сказаться на использовании средств, выделяемых Евросоюзом. Для тех, кто требовал решительных действий, этого мало. Но если оглянуться назад, то все же это — новый инструмент, на появление которого многие не рассчитывали. Впрочем, случившееся нельзя назвать поворотным моментом. Споры и борьба за верховенство права будут продолжаться.
Варшавский интеллектуал Анджей Ледер объясняет острые политические разногласия в Польше неизжитыми, непроработанными историческими травмами. Причем амнезией страдают как национал-консерваторы, так и либералы.
В первые дни после выборов президента США немецкая пресса не очень оптимистична. Никто не ждет, что раскол в американском обществе будет быстро преодолен, а отношения между США и Европой — и Германией в частности — в скором времени снова станут такими близкими, как раньше.
Во второй части статьи к тридцатилетию единой Германии Юрген Хабермас размышляет о причинах роста правого популизма в этой стране. По его мнению, в Западной Германии проработка нацистского прошлого всегда была неглубокой, а жителям Восточной не дали шанса на собственную рефлексию — сначала коммунистические власти, потом западные элиты.
Пандемия коронавируса изменила очень многое, в том числе контекст разговора о тридцатой годовщине объединения Германии. В любое другое время она была бы, что называется, «самоценной», а теперь словно отошла на второй план даже в самой Германии. Фундаментальная статья Юргена Хабермаса соединяет «коронакризис» с событиями 1990 года.
«Коронакризис» отличает двойной шок — спроса и предложения: предприятия больше не могут вести свою обычную деятельность, а потребители перестают закупать товары и пользоваться услугами. Экономика просто останавливается. Как с этим борются в Германии?
Лейтмотив российских новостей о борьбе Германии с эпидемией — Ангела Меркель что-то решила: усилить карантин или облегчить его. С российской точки зрения, в этом нет ничего необычного, но в самой Германии Меркель обвинили в том, что она занялась строительством «вертикали власти». Примерно в этом канцлера упрекнул лидер оппозиционной Свободной демократической партииСвободная демократическая партия (СвДП) — немецкая политическая партия, основанная после Второй мировой войны и отстаивающая принципы классического либерализма. Четырежды в истории ФРГ была младшим партнером по правительственной коалиции (в основном, с ХДС/ХСС). Выступает за ограничение влияния государства в экономике, снижение налогов, стимулирование инноваций как способ преодоления экологического кризиса, усиление европейской интеграции. С 2013 года партией руководит Кристиан Линднер. (СвДП) Вольфганг Кубицки в конце апреля 2020 года. Поводом послужили неоднократные совещания канцлера с премьер-министрами федеральных земель для обсуждения дальнейших действий во время пандемии коронавируса. Такие консультации не предусмотрены конституцией ФРГ, и Вольфганг Кубицки выступил с критикой: «Даже канцлер не может быть выше закона. Во время коронакризиса Ангела Меркель претендует на административные полномочия, на которые не имеет права. По закону, защита от инфекционных болезней входит в сферу ответственности федеральных земель»1. Правда, широкой дискуссии замечание оппозиционного политика не вызвало. На этих совещаниях вырабатывались лишь общие принципы, а конкретные решения по их реализации принимались на уровне федеральных земель: В Баварии, например, ношение масок стало обязательным, тогда как в Берлине эта мера введена с ограничениями (и действует, например, в общественном транспорте). Мало кто в Германии думает, что федеральное правительство и лично Меркель берет на себя слишком много — зато иногда говорят о недостатках «федеральной раздробленности» и требуют от центра более решительных действий. Как устроен процесс принятия решений о борьбе с пандемией?
Федерализм, обусловленный историей
Немецкая конституция предусматривает максимальную децентрализацию власти и государственных полномочий2. Это особенно важно в вопросах безопасности. Федеральный центр решает только задачи, которые действительно требуют участия высшего уровня власти — например, обороны страны и управления вооруженными силами. А вот работа полиции регулируется на федеральном уровне только в некоторых сферах, таких как охрана границ и контроль путей сообщения3. В основном же максимальный объем полномочий в Германии — даже в кризисных ситуациях вроде пандемии — остается за федеральными землями.
Такое преимущественно децентрализованное устройство немецкого государства, в том числе в сфере безопасности, обусловлено историей страны, и в частности историей немецкой демократии4. Чтобы не допустить повторения преступлений нацистского режима, необходимо было разделение властей и горизонтальное распределение полномочий между федеральными землями. Кроме того, можно вспомнить, что единое национальное государство — Германская империя — образовалось относительно недавно, в конце XIX века, а до этого немецкоязычный мир состоял из множества самостоятельных княжеств и королевств.
Ситуация в Германии не уникальна: во всем мире, и в Европе в частности, есть множество федеративных государств, организованных похожим образом. В Швейцарии, например5, децентрализация даже сильнее, чем в Германии, в том числе во многих вопросах, связанных с безопасностью6. И едва ли в Европе найдется страна спокойнее.
Поэтому чисто функционально совсем не обязательно, чтобы ключевую роль в обеспечении общественного порядка играли центральные власти, как того часто требуют в кризисных ситуациях. Всякий раз в результате длительных политических консультаций с привлечением экспертов решается, насколько в борьбе с конкретной угрозой нужно централизованное руководство и координация действия, а насколько — местная инициатива и самоорганизация.
Федерация vs. централизация: что эффективнее?
В ходе пандемии коронавируса это стало отчетливо видно на примере Китая. Как минимум на начальном этапе Китай явно превосходил Европу в плане решительности мер и контроля за соблюдением ограничений7. Однако со временем авторитарный режим показал свои недостатки (например, сокрытие вспышки эпидемии)8, а в некоторых федеративных государствах федерализм, пусть и с определенной задержкой, но все же доказал свою состоятельность — например, в той же Германии. Поначалу звучало немало критики по поводу отсутствия единой эпидемиологической статистики и согласованной концепции борьбы с инфекцией для всей страны. Зато потом стало понятно, что в Германии значительно больше таких материальных ресурсов, как больничные койки и лабораторные тесты, а распоряжаться ими можно более гибко, чем в большинстве централизованных государств9.
Это не значит, что при федерализме антикризисное управление всегда эффективно: яркий пример тому сегодня — США или Италия. Да и в самой Германии задолго до пандемии коронавируса шли активные дискуссии о том, не слишком ли много полномочий отдано на откуп федеральным землям в свете таких новых угроз, как терроризм10, уязвимость критической инфраструктуры и кибербезопасность11. Много говорилось о том, что эффективная защита безопасности в таких условиях невозможна.
Все эти соображения подспудно присутствуют и в дискуссиях о борьбе с пандемией. Здравоохранение в Германии — это сложная многоплановая система. На федеральном уровне работают такие учреждения, как Институт им. Роберта КохаИнститут им. Роберта Коха (das Robert Koch-Institut (RKI) — нем.) — главный федеральный исследовательский институт по изучению инфекционных и неинфекционных заболеваний. Находится в Берлине. Задача Института — наблюдение за возникновением и распространением рисков для здоровья среди населения, а также разработка необходимых мер для борьбы с этими рисками. Работа Института основана на диагностических, экспериментальных и эпидемиологических методах., и, в общем, с практической точки зрения, многое говорит за унифицированный подход к борьбе с распространением коронавируса и с другими эпидемиями. Для этого существует также федеральный закон о защите от инфекционных болезней12. Но он обязывает нижние уровни госвласти только фиксировать случаи заражения инфекционными заболеваниями и сообщать о них. Кроме того, на федеральный уровень возложены некоторые полномочия, связанные с закупкой лекарств, производством вакцин и ограничениями на поездки за рубеж. А конкретные повседневные меры по борьбе с эпидемией, например, ограничения социальных контактов граждан, остаются в Германии в компетенции земельных органов власти или местного самоуправления.
Также и многие другие сферы, важные в условиях кризиса, — например, образование или охрана общественного порядка — по-прежнему остаются исключительно в ведении земель или даже более низкого административного уровня. А канцлер не руководит непосредственно даже деятельностью федеральных министерств (Минфина, МВД, Минздрав и пр.), а лишь определяет так называемые основные направления политики13, то есть вместо принятия однозначных решений провозглашает общие руководящие принципы. Правда, в особых случаях могут быть созданы особые антикризисные штабы14, в которых заседают эксперты и политики разных уровней. Но эффективность сотрудничества в этих случаях зависит от доброй воли всех участников.
Борьба с эпидемией и борьба за власть
Ко всему прочему, важную роль играют конкуренция и взаимодействие различных партий. Обычно у власти в Германии как на федеральном, так и на региональном уровнях находятся коалиционные правительства. У каждого партнера по коалиции своя сфера ответственности, а состав правящей коалиции в разных федеральных землях может отличаться. Вполне естественно, что, принимая решения, партии стараются показать свои отличия от других, и это распространяется практически на любую сферу. Поэтому не стоит ждать, что премьер-министры земель и другие региональные политики просто подчинятся требованиям Берлина. Оппозиционная СвДП, например, традиционно выступает против любой централизации, так что критика Кубицки в адрес канцлера неудивительна.
Наконец, не секрет, что внутри самой ХДСХристианско-демократический союз/Христианско-социальный союз (ХДС/ХСС) — крупнейшая политическая партия Германии, созданная после Второй мировой войны. Организована как блок двух независимых сил — общегерманского ХДС и баварского ХСС. ХДС не выдвигает своих кандидатов на выборах в Баварии, а ХСС — в других частях страны, лидер ХДС становится канцлером, если блок побеждает на выборах в Бундестаг. Большинство послевоенных канцлеров Западной Германии, а потом единой страны представляли именно это блок, в том числе Ангела Меркель. идет борьба за власть, и пока неизвестно, кто займет место Ангелы Меркель15. Так что, принимая самостоятельные решения и расставляя различные политические акценты, премьер-министры земель еще и заявляют о себе в преддверии предстоящих перемен в Берлине. Особенно это касается главы земли Северный Рейн-Вестфалия Армина Лашета, который активно выступает за скорейшее и масштабное снятие ограничений в общественной жизни и экономике.
Противоположную позицию занимает премьер-министр Баварии Маркус ЗедерМаркус Зедер (нем. Markus Söder, род. в 1967) — действующий председатель баварского Христианско-социального союза (ХСС) и премьер-министр Баварии (с 2018 года). С 2011 по 2018 год — министр финансов Баварии. Перед его избранием на пост премьера ХСС получила на выборах в баварский земельный парламент худший результат в своей истории. Благодаря жесткой линии в борьбе с коронавирусом получил большую популярность по всей Германии и даже стал рассматриваться как один из возможных преемников Ангелы Меркель на посту канцлера. Как и весь ХСС, считается более правым, чем сама Меркель, но исключает сотрудничество с «Альтернативой для Германии».Маркус Зедер (нем. Markus Söder, род. в 1967) — действующий председатель баварского Христианско-социального союза (ХСС) и премьер-министр Баварии (с 2018 года). С 2011 по 2018 год — министр финансов Баварии. Перед его избранием на пост премьера ХСС получила на выборах в баварский земельный парламент худший результат в своей истории. Благодаря жесткой линии в борьбе с коронавирусом получил большую популярность по всей Германии и даже стал рассматриваться как один из возможных преемников Ангелы Меркель на посту канцлера. Как и весь ХСС, считается более правым, чем сама Меркель, но исключает сотрудничество с «Альтернативой для Германии»., который, в силу особых политических традиций Баварии, вряд ли рассчитывает на пост канцлера (ЗедерМаркус Зедер (нем. Markus Söder, род. в 1967) — действующий председатель баварского Христианско-социального союза (ХСС) и премьер-министр Баварии (с 2018 года). С 2011 по 2018 год — министр финансов Баварии. Перед его избранием на пост премьера ХСС получила на выборах в баварский земельный парламент худший результат в своей истории. Благодаря жесткой линии в борьбе с коронавирусом получил большую популярность по всей Германии и даже стал рассматриваться как один из возможных преемников Ангелы Меркель на посту канцлера. Как и весь ХСС, считается более правым, чем сама Меркель, но исключает сотрудничество с «Альтернативой для Германии». возглавляет ХСС — баварскую «сестринскую» партию общегерманской ХДС), но тем не менее пытается усилить собственное политическое влияние, придерживаясь особо строгих кризисных мер.
Взаимодействием всех этих факторов и объясняется такая оживленность дебатов в Германии. Одни выступают за гораздо большую централизацию и унифицированную политику по борьбе с инфекцией. Другие напоминают, каких успехов в борьбе с эпидемией удалось достичь благодаря прежней децентрализованной политике, и считают постоянную политическую конкуренцию дополнительным преимуществом при гибком и демократичном подходе к безопасности.
Пределы эффективности
Впрочем, такая система хорошо работает до тех пор, пока все ее участники сохраняют определенную готовность к конечному компромиссу. Так, предписания ведомства федерального канцлераВедомство федерального канцлера — высшая аппаратная структура ФРГ. Главная задача ведомства — обеспечивать канцлера информацией, необходимой для его или ее работы, в первую очередь через прямой контакт с министерствами. По данным на 2020 год, в ведомстве работают около 600 человек. Главное бюро ведомства находится в Берлине, а второе, дополнительное, в Бонне (бывшей столице Западной Германии). и других берлинских министерств, как правило, все же выполняются в федеральных землях лишь с незначительными вариациями. А центральное правительство, в свою очередь, неоднократно сигнализировало о своей готовности к переговорам, чтобы учесть интересы федеральных земель и местного самоуправления. Такой статус-кво во время эпидемии коронавируса в целом показывает, что представляет собой так называемый «кооперативный федерализм» в Германии16.
Однако нет гарантий, что этот консенсус не будет нарушен, если существенно возрастут экономические издержки и усилится сопротивление общества первым антикризисным мерам. До сих пор граждане Германии в целом поддерживали все новые ограничения. Но социологические опросы и развивающаяся общественная дискуссия демонстрирует, что запас терпения, необходимого для жизни в таких условиях, уменьшается17. Парадоксальным образом некоторые эксперты и политики считают, что проблемой стали как раз успехи Германии в борьбе с пандемией, которые ослабляют бдительность общества. Именно поэтому канцлер Ангела Меркель не устает повторять, что слишком рано считать себя в безопасности и необходимо сохранять максимальную осторожность18. Наконец, в ближайшие месяцы ожидаются длительные дискуссии и переговоры о возможной передаче дополнительных полномочий и ресурсов на федеральный уровень19 — в частности, всего, что касается закупки основных медицинских товаров и обеспечения критической инфраструктурыКритической инфраструктурой называют сооружения, транспортные узлы и сети, без нормальной работы которых невозможно бесперебойное функционирование экономики и систем жизнеобеспечения страны. Это, например, ГЭС, атомные электростанции, водохранилища, газопроводы, железные дороги, аэропорты и др..
В целом, продолжающиеся в Германии споры вокруг борьбы с коронавирусной инфекцией доказывают, что кажущийся трудоемким, скучным и чрезмерно сложным федерализм — при сохранении взаимного уважения и демократии — становится преимуществом, стабилизирующим политическую систему. Однако его трудно описать в рамках краткой статьи, и, на первый взгляд, может показаться, что все это крайне расточительно с точки зрения времени, энергии и издержек на различных уровнях политической системы. Но решающим в итоге оказывается то, что ответственность за происходящее распределена между разными уровнями власти, так что местные правительства не могут отвлечь внимание от собственных недоработок и проблем, просто сославшись на далекую столицу. Все это позволяет надеяться, что и развернувшаяся в эти дни конкуренция премьер-министров и партий принесет пользу в сдерживании эпидемии коронавируса и в преодолении ее последствий.
Германии удалось выявить вспышку новой коронавирусной инфекции на очень ранней стадии. Но это только одна из причин, почему количество смертельных случаев в этой стране остается относительно небольшим. Ведущий немецкий вирусолог Кристиан Дростен, консультирующий правительство ФРГ, рассказывает о природе вируса и о последствиях.
В отличие от остальной Европы в Швеции не закрывают кафе, рестораны, школы, а также границы для граждан Евросоюза. Главный эпидемиолог страны Андерс Тегнелл говорит, что власти страны добиваются того же, что и все, — не допустить распространения эпидемии. Однако он уверен, что строгие карантинные меры не улучшат ситуацию.
Чем объясняются различия в том, как страны ЕС борются с пандемией COVID-19? Почему системы здравоохранения одних государств оказались лучше подготовлены, чем другие? Какие группы населения могут пострадать больше всех? На эти вопросы отвечает социолог здоровья Ханна Брэдби.
Введение карантинных мер грозит нарушениями прав человека — в том числе прав пожилых людей. О том, как уберечь «группу риска» не только от COVID-19, но и от социальной изоляции и беспомощности, — эксперт Германского института прав человека Клаудия Малер.
Чрезвычайное положение может стать новой нормой, если общество не будет сопротивляться, считает итальянский философ Джорджо Агамбен. Писательница Нора Боссонг согласна, что повод для тревоги есть, но далеко не только этот.
Кто должен принимать решения о сохранении или облегчении карантина — центральная власть или регионы? И чем при этом руководствоваться — необходимостью окончательно победить болезнь или сохранить жизнеспособность экономики? Именно это особенно активно обсуждает немецкая пресса в последние недели.
Маркус Зедер (нем. Markus Söder, род. в 1967) — действующий председатель баварского Христианско-социального союза (ХСС) и премьер-министр Баварии (с 2018 года). С 2011 по 2018 год — министр финансов Баварии. Перед его избранием на пост премьера ХСС получила на выборах в баварский земельный парламент худший результат в своей истории. Благодаря жесткой линии в борьбе с коронавирусом получил большую популярность по всей Германии и даже стал рассматриваться как один из возможных преемников Ангелы Меркель на посту канцлера. Как и весь ХСС, считается более правым, чем сама Меркель, но исключает сотрудничество с «Альтернативой для Германии».
показать еще
This site uses cookies. By continuing to browse the site, you are agreeing to our use of cookies. Find out more
