Медиа
Гнозы

Иван Тургенев

Критик-социалист Дмитрий Писарев, прочитав роман Ивана Тургенева «Дым» (1867), в гневе спрашивал автора, почему русское общество оценивается в произведении с позиции европейского цивилизованного человека, а не русского радикала-«нигилиста», образ которого Тургенев создал в своем предыдущем большом произведении («Отцы и дети»): «Чтобы осмотреться и ориентироваться, Вы становитесь на эту низкую и рыхлую муравьиную кочку, между тем как в Вашем распоряжении находится настоящая каланча, которую Вы же сами открыли и описали». Тургенев с необычной для себя категоричностью ответил: «…кочку я выбрал — по-моему — не такую низкую, как Вы полагаете. С высоты европейской цивилизации можно еще обозревать всю Россию». «Европейская цивилизация» была для него важнейшей точкой отсчета при описании России, а русская культура — ее неотъемлемой составной частью. Само творчество Тургенева может служить доказательством этой идеи.

DEUTSCHE VERSION

У большинства крупных русских писателей XIX века биографии полны эффектными событиями: Пушкин и Лермонтов погибли на дуэли; Достоевского едва не расстреляли и отправили на каторгу, Толстой в молодости участвовал в Крымской войне, а в старости стал основателем своеобразного религиозного учения. Иван Тургенев (1818–1883) на этом фоне кажется бледной фигурой, а жизнь его скучной и почти лишенной событий.

Скучная биография

Тургенев долго учился в России и в Германии, немного послужил мелким чиновником, а после занимался почти исключительно литературой. Он не бывал в далеких странах, не дрался на дуэлях, не состоял в тайных обществах. 
Даже столкновения с властью у Тургенева проходили как-то легко и неинтересно: за публикацию в обход цензуры некролога Гоголю, где покойный писатель оценивался чересчур, на взгляд цензора, высоко, Тургенев был арестован и выслан в свое имение Спасское-Лутовиново. Позже правительство интересовали контакты жившего за границей писателя с политическими эмигрантами: Тургенев был допрошен — однако никаких важных событий не последовало. 
Само творчество Тургенева тоже часто воспринимается как менее яркое, чем у Толстого или Достоевского. Тургенев-писатель обычно остается сдержан не пытается навязывать читателям своего хода мыслей.

И все же Тургенев — один  из наиболее крупных русских писателей середины XIX века — времени, вероятно, наибольшего расцвета русской прозы. Его творчество обширно и включает произведения едва ли не всех жанров своего времени: он писал стихотворения (включая «Утро туманное, утро седое…», ставшее одним из самых известных русских романсов), поэмы, очерки, рассказы, комедии, воспоминания. Самые известные произведения Тургенева — это шесть романов, посвященных преимущественно жизни российского общества того времени: «Рудин» (1856), «Дворянское гнездо» (1858), «Накануне» (1859), «Отцы и дети» (1861), «Дым» и «Новь» (1878).

Нигилисты, лишние люди и тургеневские девушки

Одной из важнейших проблем в произведениях Тургенева было столкновение индивидуального человека, общества и истории. В прозе Тургенева русское общество XIX века узнавало себя: литературные критики обычно немедленно начинали писать о его героях как о совершенно реальных людях. Отдельные слова и выражения из произведений Тургенева используются до сих пор, чтобы обозначить характерные общественные и психологические типы, сложившиеся в ту эпоху.
Самое известное из них — «нигилист». Это слово, употребленное в романе «Отцы и дети», немедленно стало предметом бурной полемики. Оно оказалось настолько актуальным, что долгое время использовалось для обозначения любого политического радикализма. Например, когда в марте 1881 года террористы-революционеры убили императора Александра II, потрясенные русские журналисты называли их «нигилистами» — слова «терроризм» в языке еще не было. «Нигилистом» Тургенев назвал человека, отрицающего все сложившиеся в культуре конвенции и условности. Главный герой его романа дворянин Евгений Базаров не тратит времени на то, чтобы прилично одеваться, вежливо общаться, переживать сложные романтические чувства, соответствовать сословным нормам — он стремится заниматься реальным делом и пытается найти для себя такое дело. В исторических условиях России XIX века это оказывается удивительно сложной задачей. 

Другое тургеневское выражение — «лишний человек», появившееся в повести «Дневник лишнего человека» и важное, видимо, для понимания большинства тургеневских героев. «Лишний человек», наделенный образованием, чувствительностью и острым стремлением к добру, оказывается удивительно похож на «нигилиста»: он пытается найти в жизни практическое дело, сильное чувство или нравственную опору, но не способен этого сделать под влиянием исторических обстоятельств и собственной неготовности с ними столкнуться. При этом «лишний человек» совсем необязательно слаб и ленив. Например, именно как «лишнего человека» Тургенев характеризовал Михаила Бакунина, революционера, одного из основателей анархизма, с которым он был хорошо знаком. Многие черты Бакунина переданы главному герою романа «Рудин».

Подобно многим современникам, Тургенев разделял идеи эмансипации. Во многом это определило появляющиеся в его произведениях образы женщин внутренне независимых и сильных, и в то же время живущих в соответствии с собственным очень строгим нравственным кодексом. В русской критике их часто называют «тургеневскими девушками».

Верхний ряд: Лев Толстой, Дмитрий Григорович; нижний ряд: Иван Гончаров, Иван Тургенев, Александр Дружинин, Александр Островский

Экзистенциалист XIX века

Как и многие русские писатели своего времени, Тургенев постоянно писал о смерти, но делал он это тоже совершенно по-своему. Тургенев не пытался заглядывать «за грань», описывать, что чувствует и видит умирающий (как много раз делал Лев Толстой, например, в «Смерти Ивана Ильича»), или прямо высказываться насчет того, что может ждать человека за гробом (как делают и герои Достоевского, и их автор). Смерть героев Тургенева обычно подчеркнуто нелепа и, кажется, случайна. Например, герой романа «Накануне» Инсаров подчиняет абсолютно всю свою жизнь стремлению освободить Болгарию от турецкого владычества, а умирает от туберкулеза, даже не добравшись до Болгарии. В этом смысле Тургенев похож скорее не на писателя своего времени, а на экзистенциалиста следующего столетия: для него важно не само по себе умирание и не то, что будет после него, а принципиальная конечность человеческого существования. Соответственно, и в героях важно даже не то, что именно они переживают при смерти, а то, находят ли они в себе силы признать свою смертность и жить, понимая и это.

Сюжеты произведений Тургенева обычно строятся вокруг романтических отношений героев и, кажется, самое важное в его прозе — любовь. Однако от буржуазного восхищения и умиления любовным чувством у Тургенева почти ничего нет. Вероятно, поэтому тургеневскими описаниями любовного чувства явно вдохновлялся Леопольд фон Захер-Мазох. Тургеневская проза очень мало похожа на мелодраму о сильных страстях. Любовь в его произведениях — великая сила, но сила скорее пугающая. В любви Тургенева интересуют прежде всего не сами по себе переживания героев, не чувства и эмоции, а столкновение человека с иррациональным, находящимся за пределами его понимания. Любовь и смерть у писателя оказываются странным образом связаны, причем в некоторых произведениях, особенно поздних повестях, таких как «Клара Милич», эта связь трактуется как почти сверхъестественная, а в других — как нарушающая все общественные правила и нормы.

«Неисправимый западник»

В художественном мире Тургенева история, любовь и смерть — могучие надындивидуальные силы, перед лицом которых тургеневский герой пытается остаться собою. Сама эта проблема независимости человеческой личности, которая пытается сохранить внутреннее достоинство, воспринималась во времена Тургенева как очевидно «западная». В определяющем для образованного русского общества середины XIX века идейном конфликте славянофилов — сторонников «особого пути» России — и западников, считавших Россию частью европейского мира, Тургенев был явно на стороне вторых. За подчеркнутую приверженность «западным» ценностям Тургенева не раз критиковали. Сам себя писатель прямо называл «неисправимым западником». В то же время Тургенев иногда остро чувствовал потребность посмотреть на Европу с российской точки зрения, причем взгляд этот не всегда был восторженным. В воспоминаниях литератора Владимира Соллогуба сохранился анекдот о том, как Тургенев рассказывал, как попал в английский клуб с невероятно чопорной прислугой: «Мною вдруг обуяло какое-то исступление; что есть мочи я ударил об стол кулаком и принялся как сумасшедший кричать:

— Редька! Тыква! Кобыла! Репа! Баба! Каша! Каша!»

Грубо и резко звучащие простые русские слова на этот раз показались писателю ближе, чем английская «цивилизация».

Посредник между Россией и Европой

Последние десятилетия своей жизни Тургенев преимущественно провел за границей: в Германии (в основном в Баден-Бадене) и Франции (в Париже и Буживале), где явно пытался выполнять роль своеобразного «посредника» между Россией и Западной Европой. В это время он вел исключительно обширную переписку (письмам в его собрании сочинений отведено 18 томов — больше, чем всем многочисленным художественным произведениям вместе взятым), в том числе с английскими, французскими и немецкими писателями и переводчиками, с русскими литераторами и критиками. 
Тургенев советовал, что лучше переводить на западноевропейские языки из русской литературы, как передать то или иное выражение. В то же время он поддерживал и русских переводчиков и сам переводил с французского, среди прочего, сочинения Флобера. Отчасти благодаря Тургеневу многие произведения западноевропейских литератур печатались в русских журналах и становились известны читателю. Выполнять эту роль Тургеневу помогала его исключительная эрудиция: он внимательно следил за новой литературой на английском, французском, немецком и русском языках. 

Можно сказать, что Тургенев был таким посредником на протяжении почти всей своей литературной деятельности: русское общество в его произведениях видело себя сквозь призму европейской литературы и культуры. Недаром одна из важнейших статей Тургенева, позволяющая многое понять в его творчестве, называется «Гамлет и Дон-Кихот» — в ней предлагается делить литературных героев и реальных людей на социально-психологические типы, заимствованные из Шекспира и Сервантеса.


В тексте использован фрагмент романса «Утро туманное, утро седое...» в исполнении Дмитрия Хворостовского (2006).
читайте также
Gnose

Lew Tolstoi

Die Leser „dazu zu bringen, das Leben in all seinen unzähligen und unerschöpflichen Erscheinungen zu lieben“ – darin sah Lew Tolstoi seine Aufgabe. Über den Schriftsteller, der am 20. November 1910 verstorben ist, sich seiner Zeit entgegenstellte und gleichzeitig zum Monument seiner Epoche geworden ist, schreibt Olga Sliwizkaja.

Gnose

Russland und Europa

Ist Russland nur Abklatsch westlicher Vorbilder oder aber erlösendes Vorbild für ein fehlgeleitetes Europa? Ulrich Schmid über kontroverse Debatten und ein Fenster, das zeitweilig auf und wieder zugeht. 

показать еще
Motherland, © Таццяна Ткачова (All rights reserved)