Медиа
Гнозы
en

Немецкие «зеленые» — из радикалов в истеблишмент

Сразу после объединения Германии в октябре 1990 года развернулась кампания по выборам в первый состав Бундестага воссоединенной страны. Голосование состоялось 2 декабря того же года — и на фоне всеобщей эйфории закончилось разочарованием для партии «Зеленых». Это были четвертые выборы в ее истории, каждые следующие были лучше предыдущих, уже дважды она формировала парламентскую фракцию. И вот на этот раз она не смогла преодолеть пятипроцентный барьер, необходимый для попадания в парламент. Выбрав предвыборным лозунгом «Все говорят о Германии, мы говорим о погоде», она, казалось, рисковала уйти в прошлое вместе со всей своей радикально левой, антиамериканской и антивоенной повесткой. 

В реальности все оказалось по-другому: через четыре года (в 1994 году) «зеленые» вернулись в парламент, еще через четыре впервые вошли в федеральное правительство, а к сегодняшнему дню прочно закрепились в роли второй по популярности партии в Германии. Когда-то «зеленые» бросали вызов западногерманскому истеблишменту даже своим внешним видом, теперь стали трендсеттерами и с точки зрения риторики, и в смысле имиджа.
У роста рейтингов «зеленых» в последние годы было несколько причин. Но, возможно, главная — что еще до появления Греты Тунберг и превращения движения Fridays for Future во всемирное, состояние окружающей среды волновало немцев больше, чем людей во многих других странах мира, а старым партиям долгое время было нечего на это ответить. Каковы были этапы этой «зеленой» революции в Германии? 

Поиск лица: «фундаменталисты» против «реалистов»

Первый съезд партии «Зеленых» прошел в январе 1980 года, но исследователи традиционно ищут корни «зеленых» в событиях, произошедших десятилетием раньше. Революция 1968 года привела к фундаментальной переоценке ценностей у западногерманской молодежи — и в то же время к некоторому разочарованию от невозможности быстро достичь решительных перемен. Десять лет спустя тема защиты окружающей среды объединила в одну партию целый спектр активистов. Например, четвертое место в партсписке на первых выборах в истории «зеленых» (в Европарламент в 1979 году) получил Бальдур Шпрингманн, бывший эсэсовец, представлявший националистически настроенных аграриев, которые отвергали современный глобальный капитализм как разрушающий «исконно немецкий образ жизни».

Впрочем, уже через год Шпрингманн покинул ряды «зеленых»: левые тенденции в новой партии с самого начала оказались сильнее других. Для левых проблемы окружающей среды стали идеальной иллюстрацией пороков современной капиталистической системы — стремления к неуемному богатству, доминирования США и бесконтрольного потребления. Первоначальные цели партии были соответствующими: отказ от атомной энергетики, рост налогов для крупного бизнеса, вывод с территории ФРГ американских войск и выход самой Западной Германии из НАТО. 

Но и левое большинство довольно быстро разделилось на «фундаменталистов» (Fundis) и «реалистов» (Realos). Первые считали, что «зеленые» должны жестко блюсти себя как «антипартийную партию» и избегать сотрудничества с традиционными политическими силами. Они отвергали представительную демократию и не видели большого смысла участвовать в выборах. «Реалисты» исходили из того, что для достижения целей «зеленым» необходимо попасть в парламент и создавать союзы. Так, уже в 1985 году в земле Гессен местные «зеленые» впервые вступили в коалицию с социал-демократами под обещания закрыть наиболее вредные производства, в том числе АЭС в городе Библис (деактивирована только в 2017 году). Многие в федеральном руководстве расценили это как предательство партийных ценностей, а коалиция на земельном уровне развалилась через пару лет из-за спора о лицензии для химического концерна, который нарушил правила работы с ядерными отходами.

В Бундестаг «зеленые» первый раз попали в 1987 году, сформировав самую маленькую по численности фракцию. Конфликт между «фундаменталистами» и «реалистами» был разрешен по итогам следующих выборов, которые прошли в 1990 году, сразу после объединения Германии. Оказалось, что у «зеленых» нет четкой позиции по этому вопросу — многие левые активисты опасались, что воссоединение приведет к подъему немецкого национализма и неоимпериализма. В итоге партия вела кампанию под лозунгом «Все говорят о Германии, мы говорим о погоде!» и снова, как в 1980 году, не смогла пробиться в парламент.
Это помогло «реалистам» одержать окончательную победу во внутрипартийной борьбе. Отказу от «фундаменталистских» позиций способствовало и объединение с «Союзом 90» — группой восточногерманских либеральных правозащитников, которые принесли с собой острое неприятие социализма. На этом фоне партию покинули многие из ее основателей, но это не особенно поколебало ее позиции. В 1994 году «зеленые» вернулись в Бундестаг. 

Первые разочарования: «зеленые» в правительстве 

На выборах 1998 года «зеленые» набрали меньше голосов, чем четырьмя годами ранее, и тем не менее впервые в своей истории вошли в правительственную коалицию — как младшие партнеры социал-демократов. Пост министра иностранных дел в кабинете Герхарда Шредера получил Йошка Фишер. Харизматичный политик, он воплощал новый образ своей партии — раскованной, свободной, но в то же время готовой брать на себя различные обязательства.

Фишера довольно часто упрекают в том, что он и его коллеги не смогли отстоять повестку своей партии и в результате подорвали доверие избирателей к «зеленым». Во-первых, красно-зеленая коалиция смогла договориться только об очень постепенном отказе от атомной энергии, ради чего, собственно, и создавалась партия «Зеленых». Во-вторых, при Фишере в качестве министра иностранных дел Германия приняла участие в военных действиях в Косово и в Афганистане, что противоречило антивоенным установкам ранних «зеленых».

Но нельзя сказать, что это сильно повлияло на электоральные результаты, 
 — «зеленые», как и прежде, стабильно получали около 8% на всех парламентских выборах. И тем не менее с 2005 года, когда к власти пришла Меркель, «зеленые» ни разу не попадали в федеральное правительство. Зато заметно расширили свое присутствие в региональной власти. 

«Зеленые» у власти в одной отдельно взятой земле

11 марта 2011 года произошла авария на японской АЭС «Фукусима» — крупнейшая со времен чернобыльской катастрофы. Две недели спустя на выборах в ландтаг земли Баден-Вюртемберг «зеленые» заняли второе место после христианских демократов, но их местный лидер Винфрид Кречман — бывший радикал маоистского толка и воцерковленный католик — благодаря союзу с социал-демократами стал первым в истории «зеленым» премьер-министром немецкой федеральной земли.

Впрочем, успех «зеленых» был предопределен не только Фукусимой. К тому времени в Баден-Вюртемберге уже несколько лет шли споры вокруг строительства нового железнодорожного вокзала «Штутгарт-21». Строго говоря, за и против его возведения было примерно равное число местных жителей, однако «зеленые» смогли успешно мобилизовать противников строительства. 

Любопытно, что случилось со «Штутгартом-21» дальше. Через несколько месяцев после формирования правительства новая коалиция провела референдум о том, должны ли региональные власти отказаться от своей части финансирования проекта. На голосовании почти 60% высказались за сохранение финансирования, и с тех пор отказ от строительства больше не обсуждается.

Все это, однако, не помешало «зеленым» не только остаться у власти по итогам выборов 2016 года, но и впервые в истории выиграть их. Причем новую коалицию они сформировали уже не с социал-демократами, а с христианскими демократами — что для многих наблюдателей свидетельствует о все большем дрейфе «зеленых» от первоначального левого радикализма к центристским позициям. 

Впрочем, в других землях партнерами «Зеленых» по-прежнему остаются социал-демократы. И если по итогам региональных выборов того же 2005 года не осталось ни одной земли с «зелеными» политиками в правительстве, то сегодня они работают в 11 из 16. Везде — в качестве министров по делам окружающей среды, а в некоторых также отвечают за сельское хозяйство, дела мигрантов, права потребителей и другие сферы. 

Кризис больших партий и рост рейтинга «зеленых»

Влияние идей «зеленых» трудно переоценить: все годы своего существования они настаивали на отказе от атомной и угольной энергии, а теперь это официальная политика правительства. В 2000 году на возобновляемые источники приходилось 6% производства электроэнергии в Германии, в первой половине 2020 года (тут сыграл свою роль карантин) — свыше 55%. «Зеленые» были и остаются противниками генно-модифицированных продуктов — и c 2012 года ГМО запрещены для коммерческого выращивания в Германии. Поставки из-за рубежа крайне ограничены, что создает проблемы иностранным сельхозпроизводителям, прежде всего американским. Но «Зеленые» уже давно — не партия одной темы. Так, еще до того, как Меркель объявила о политике «открытых дверей» для мигрантов, «зеленые» выступали за либерализацию миграционного законодательства. Как отмечают эксперты, может создаться впечатление, что перемены в Германии идут в соответствии с партийной программой «зеленых».

При этом распространение идей «зеленых» не коррелирует с ростом непосредственного политического влияния партии. Во-первых, многие идеи успешно адаптируют другие политические силы — например, активное внедрение зеленой энергетики пришлось на последнее десятилетие, то есть на правление Меркель; в какой-то момент ее партия также поддержала, например, легализацию однополых браков, на которой настаивали «зеленые». Во-вторых, масштабы изменений явно не дотягивают до тех, на которых настаивает партия (не говоря о том, что ее радикальные внешнеполитические предложения вроде выхода из НАТО давно забыты). В-третьих, электоральные результаты «зеленых» на федеральных выборах по-прежнему остаются в границах 10%. 

Возможно, в последние годы это несоответствие наконец начало исправляться. Весной-летом 2019 года «зеленые» сначала обошли социал-демократов в соцопросах и стали второй по популярности партией в Германии, а потом на короткое время и вовсе — самой популярной. 

Казалось бы, стабилизация социально-экономической ситуации после миграционного кризиса 2015 года должна была поднять популярность Меркель и ее партнеров. Но судя по всему, немецкое общество устало от того, что за 15 лет властная конфигурация почти не менялась. Это воспринимается многими уже не как стабильность, а как стагнация. Кризис традиционных партий считается одной из главных причин роста популярности «зеленых». Особенно это касается социал-демократов, которые были младшими партнерами в трех из четырех правительств Меркель и в глазах избирателей утратили свою идейную идентичность. Отчасти на роль главной левой силы теперь претендуют именно «зеленые». 

На выборах в Бундестаг в 2017 году многие прежние избиратели ХДС и СДПГ поддержали «Альтернативу для Германии» (АдГ). При этом для самой АдГ именно «зеленые» — главные идеологические оппоненты, хотя они борются за избирателей из разных общественных страт. С точки зрения «Альтернативы», за последние годы и десятилетия правительство реализовало почти все ключевые идеологические инициативы «зеленых» — начиная с отказа от атомной энергетики и заканчивая однополыми браками — и тем самым радикально изменило лицо самой Германии.

В свою очередь, для многих немцев, напуганных ростом популярности самой АдГ, «зеленые» выглядят той самой силой, которая, в отличие от обессилевших старых партий, способна противостоять правому популизму. И АдГ, и «зеленые» эксплуатируют тревогу немецкого общества по поводу возможной утраты привычного благополучия. Но в риторике АдГ главная угроза — иммиграция и всевластие европейской бюрократии, а для «зеленых» — распространение идей самой АдГ. За 40 лет из радикальных критиков «зеленые» превратились в защитников немецкой общественной системы, которая и сама радикально изменилась. 

Коронавирус сбил с «зеленых» корону

На фоне подъема рейтинга «зеленых» эксперты заговорили о том, что они могут стать еще одной «общенародной партией» (Volkspartei) — то есть такой, которая пользуется поддержкой не только среди мобилизованной группы сторонников, но и в обществе в целом. Однако в 2020 году, за несколько месяцев пандемии и карантина, «зеленые» вновь серьезно отстали от христианских демократов и опустились почти что до показателей СДПГ, то есть до 17–19%. Эксперты объясняют это тем, что действующее правительство во главе с Меркель сделало для борьбы с пандемией все, что могли бы предложить сами «зеленые»: доверилось ученым, поставило человеческую жизнь выше экономического роста и в качестве побочного эффекта карантина еще немного улучшило экологическую ситуацию. Стоило делам этих партий пойти немного лучше, как цифры популярности «зеленых» упали до более привычных значений. 

Проблема «зеленых» в том, что их электорат распределен по немецкому обществу неравномерно, а самых преданных избирателей, которые голосуют за них при любых условиях, довольно мало. Особенно заметно это по электоральной географии: «зеленые» — по-прежнему партия западных немцев. Во всех землях, ранее входивших в состав ГДР, их результаты на выборах в Бундестаг 2017 года оказались ниже, чем в среднем по стране. 

Уже в конце 1990-х годов эта партия, за которую в первые годы существования голосовали молодые, часто не очень богатые немцы, превратилась в опору наиболее обеспеченных граждан страны (в среднем богаче только избиратели свободных демократов). При этом поддержка «зеленых» среди самых пожилых немцев (старше 60) все равно заметно ниже, чем у других крупных партий, а в обществе, где они составляют почти четверть населения, это очень важный фактор.

Сегодня «Зеленые» попали в замкнутый круг: чтобы вернуть собственную политическую идентичность и меньше зависеть от перепадов популярности крупнейших партий, им снова нужны смелые, прорывные требования. Но так они рискуют оттолкнуть от себя более умеренную аудиторию, которая им нужна для превращения в «общенародную партию». Пока эта дилемма не решена, немецкие журналисты вспоминают о том, что в 2011 году, как раз после аварии на «Фукусиме», рейтинги «зеленых» взлетели даже выше цифр 2019 года, до 28%, но в итоге на выборах 2013 года они получили привычные 8,5%. 

Будущее «зеленых» — это важная тема и для России, ведь сегодня эта партия наиболее последовательно и жестко выступает за сохранение и даже расширение санкций. В частности, после отравления Алексея Навального она потребовала прекратить строительство «Северного потока-2». И если «зеленые» по итогам следующих выборов войдут в правительство Германии, российские власти рискуют столкнуться с новым центром сопротивления. 
 

читайте также
показать еще
Motherland, © Таццяна Ткачова (All rights reserved)